той стороны, казался мне совсем другим, с другим запахом.
Я посмотрела в бинокль. Далеко на горизонте виднелась горстка домов — знакомые серые бараки. Крошечные движущиеся точки — люди. Мне все время казалось, что будут другие эмоции… Но оказалось просто спокойно.
Впервые за три года я решилась посмотреть по ту сторону гор Мангора. Чувствовала себя ребенком, который топит пальцем маленький круг на покрытом инеем зимнем стекле, чтобы выглянуть на улицу. Посмотреть украдкой. И боялась, что защемит сердце. И обрадовалась, обнаружив, что увиденное просто отозвалось теплом в груди. Приятным умиротворяющим теплом. Я понимала, что все сделала правильно. И от этого чувства стало так хорошо, что навернулись слезы. Пока я здесь — там будет мир. Но там, по ту сторону гор — уже не моя жизнь.
Говорят, человек привыкает ко всему. И неприветливый каменный Виссар сумел стать для меня домом. И я постараюсь сделать мой новый дом лучше. Не сразу, но год за годом. Малость за малостью. И кто знает, может, когда-нибудь эта граница станет открытой. Когда-нибудь… И если я не успею увидеть это — это увидит мой сын. Я сумею внушить ему нужные, правильные мысли. Я смогу.
Я инстинктивно тронула плоский живот, будто уже сейчас пыталась договориться с едва зародившейся жизнью. Мальчик — я знала это без всяких медиков. Будущий архон. Но его отцу еще рано об этом знать — мне приятно было видеть, как он мучается неведением.
Я узнавала Нордер-Галя заново. Узнавала кого-то совсем другого, незнакомого. Своего подданного, советника, наконец, друга. И лишь потом любовника. И он терпел, до тех пор, пока я действительно не стала нуждаться в нем.
Теплая рука легла мне на плечо, я услышала знакомый голос у самого уха:
— Абир-Тан уже весь седой. Он боится, что ты не окажешь честь его гарнизону, не останешься на обед. Он наизнанку вывернулся.
— Надеюсь, он хотя бы не успел напиться?
Нордер-Галь повел бровями:
— Очень надеюсь, что нет. Но никаких гарантий…
Я покачала головой:
— Нет… Твоему Абир-Тану никогда не выслужиться выше полковника.
Нор усмехнулся:
— Ему большее и не надо. Теперь он прикрывается тем, что все еще горюет по своей девчонке. Как ее? Фира, кажется.
Я кивнула:
— Розали. Ее зовут Розали, Нор.
Тот лишь кивнул и промолчал.
Я часто думала о том, что стало с Розали. Пусть между нами совсем не осталось доверия, но я надеялась, что она смогла найти своего сына. Поселилась где-нибудь на юге, на берегу. И живет счастливо. Как и Кьяра. Мне докладывали, что ту разжаловали, и она укатила куда-то на запад, подальше от Виссар-Ата. Как говорят — скатертью дорожка! Это приносило мне какое-то затаенное женское удовлетворение.
Нордер-Галь свистнул, и Асуран тут же прервал плавный полет и устремился к нам. Сел ему на плечо, едва не свалив, долго бил крыльями. Нор почесал ему подклювье, и тот затих, закатив глаза — это всегда работало безотказно. Под устрашающей оболочкой и дикими инстинктами прятался ласковый любопытный звереныш. У них было много общего… И сейчас я могла с уверенностью сказать, что полюбила эту птицу едва ли многим меньше, чем его хозяин.
Нордер-Галь посмотрел на меня:
— Я могу отдать ему приглашение лично? Абир-Тану?
Я шумно выдохнула:
— Разве что он пообещает не напиваться в хлам на нашей свадьбе… А впрочем… Ведь, все равно напьется. Но тебе будет приятно видеть его.
Нодер-Галь поцеловал меня в висок:
— Спасибо. Он мой единственный друг.
Я лишь кивнула. Один слишком пьяный гость ничего не изменит. Будет так, как когда-то заключил архон Фаир-Сет: благородная Этери станет женой Нордер-Галя.
И лишь я одна знала, что женится он не на сиятельной Этери, а на мне.
Конец
