– Возможно, – задумчиво протянул Корум. – Только не стоит делать поспешных выводов, Хоукмун.
– Я бы сказал, что центр города был вон там, впереди, – вставил Джон ап-Рисс. – Вам не кажется, что это наиболее подходящее место, чтобы поискать тех, кто нам нужен?
Остальные согласились, и отряд немного изменил направление, стремясь к расчищенной площади среди развалин, где стояло одинокое здание; его очертания выглядели четко и ясно, в отличие от смазанных контуров остальных строений. И краски тоже были ярче, и под всеми мыслимыми углами на нем изгибались полосы металла, соединенные трубками, вероятно, из хрусталя, которые сверкали и пульсировали.
– Напоминает больше машину, чем здание. – Хоукмун почувствовал, как в нем разгорается любопытство.
– А музыкальный инструмент – больше, чем машину. – Единственный глаз Корума уставился на дом с долей восхищения.
Четверо героев остановились, и их отряды встали вслед за ними.
– Должно быть, здесь и обитают маги, – сказал Эмшон из Аризо. – А неплохо устроились, да? Смотрите, на самом деле это два одинаковых здания, соединенные трубками!
– Домик для братца и домик для сестрички, – сказал Рейнджир Скала. Он рыгнул и обвел всех виноватым взглядом.
– Два строения, – размышлял Эрикёзе. – К этому мы не были готовы. Нам что, разделиться и атаковать оба сразу?
Элрик покачал головой.
– Думаю, нам стоит всем вместе войти в какое-то одно, иначе мы лишимся объединенной силы.
– Согласен, – сказал Хоукмун, совершенно не понимая, почему же ему так сильно не хочется входить в здание вслед за Элриком.
– Ну так пошли, – поторопил барон Готтерин. – Давайте уже войдем в Ад, если до сих пор был еще не Ад.
Корум бросил на барона насмешливый взгляд.
– Да ты твердо решил доказать свою теорию!
И снова Хоукмун проявил инициативу, поднявшись к тому месту, где, как он решил, находится дверь ближайшего здания – темный, неровный проем. Когда двадцать воинов приблизились, высматривая опытным взглядом любого возможного противника, здание как будто засветилось ярче, как будто замерцало в размеренном ритме и начало издавать странные, едва слышные, похожие на шепот звуки. Привычный к магическим технологиям Темной Империи, Хоукмун по-прежнему опасался этого места, он неожиданно притормозил, уступив Элрику право вести за собой, и четверо выбранных им товарищей остановились вместе с ним. Хоукмун со своими людьми вошли вторыми после отряда Элрика и оказались в коридоре, который резко поворачивал почти у самого входа: сырой коридор, где лица у них покрылись испариной. Они снова остановились, переглянувшись. Затем пошли дальше, готовые отразить любое нападение.
Они уже миновали часть коридора, когда стены и пол вдруг затряслись так сильно, что Хоун Змеевед упал и остался лежать, растянувшись во весь рост и чертыхаясь, пока остальные кое-как старались устоять на ногах, и тут же где-то впереди раздался грохочущий, далекий голос, полный недовольства и гнева:
– Кто? Кто? Кто?
Хоукмун, на которого напало неуместное веселье, решил, что так должна разговаривать безумная гигантская сова.
– Кто это? Кто? Кто вторгся сюда?
Хоун с помощью товарищей поднялся с пола. Все направились дальше, конвульсии коридора сделались не такими бешеными, и голос зазвучал приглушенно и рассеянно, как будто обращаясь к самому себе:
– Кто напал? Что это значит?
Ни у кого не нашлось объяснения, откуда этот голос. Все были сбиты с толку. Никто ничего не сказал, предоставив Элрику вести их дальше, в довольно просторный зал.
В зале воздух оказался еще теплее, и дышать стало тяжело. С потолка сочилась, стекая по стенам, вязкая жидкость. Хоукмун понял, что она вызывает у него омерзение и сильное желание повернуть назад. А потом Ашнар Рысь охнул и указал на тварей, которые просачивались сквозь стены и, извиваясь, подползали к ним с разинутыми пастями. Они напоминали змей, и при виде их желчь подкатила Хоукмуну к горлу.
– В атаку! – снова завопил голос. – Взять их! Уничтожить!
Приказы прозвучали жутко и словно бездумно.
Воины интуитивно разделились на четыре группы, встав спина к спине, чтобы встретить противника.
Вместо обычных зубов у змееподобных тварей в пастях были острые костяные выросты, похожие на сдвоенные ножи, которые зловеще клацали, пока омерзительные бесформенные тела извивались по склизкому полу.
Элрик первым выхватил меч, и Хоукмун отвлекся на секунду, увидев громадный черный клинок, взметнувшийся над головой альбиноса. Он мог бы поклясться, что услышал, как клинок застонал и засветился собственной жизненной силой. Но в следующее мгновенье Хоукмун уже рубил змей, наползавших на него со всех сторон, рассекал плоть, которая расходилась с тошнотворной легкостью и испускала зловоние, грозившее удушить всех. Воздух становился всё гуще, слой жижи на полу – глубже, и Элрик прокричал:
– Проходим дальше! Прорубайте себе путь. Все к следующей двери!
Хоукмун увидел дверной проем и понял, что Элрик предлагает лучший план из возможных. Он начал двигаться вперед, его отряд последовал за ним, располосовав по дороге несметное число омерзительных тварей. В результате вонь только усилилась, и Хоукмун уже задыхался.
– Сражаться с этими тварями нетрудно! – Хоун Змеевед тяжело дышал. – Только каждая убитая отнимает крошечную частицу наших шансов на выживание.
– Несомненно, в этом и состоит хитрый план наших врагов, – отозвался Элрик.
Элрик первым достиг коридора и замахал, призывая всех к себе.
Рубя, круша, разрезая, они добрались до двери, куда твари следовали за ними с большой неохотой. Здесь дышать было немного легче. Хоукмун привалился к стене коридора, прислушиваясь к разговору остальных, но не в силах вымолвить ни слова.
– В атаку! В атаку! – приказывал далекий голос. Но больше их никто не атаковал.
– Мне совершенно не нравится этот замок. – Брут из Лашмара рассматривал дыру в своем плаще. – Здесь правит могучая магия.
– Это единственное, что нам и так известно, – сказал Ашнар Рысь, взгляд варвара так и метался из стороны в сторону.
Отто Блендкер, еще один воин из отряда Элрика, утер пот с чернокожего лба.
– Да они трусы, эти чародеи. Сами так и не показались. – Он едва не кричал в голос. – Неужели они настолько омерзительны внешне, что боятся попасться нам на глаза?
Хоукмун понял, что Блендкер говорит это специально для двух чародеев, Агака и Гагак, в надежде спровоцировать их и заставить показаться. Однако ответа не последовало. Скоро они проталкивались дальше по коридорам, которые часто меняли размеры, становясь по временам едва проходимыми. И свет тоже был непостоянным: они то и дело оказывались в полной темноте и брались за руки, чтобы не потеряться.
