– Теперь на Тулу идем, – констатировал Мишаня.
Комбат уже собрал два автомата. Патронов было, как грязи, он подал один Порубову:
– На, Мишаня, в случае чего постреляем. Мишаня положил автомат на колени и от нечего делать принялся протирать носовым платком, снимая заводскую смазку. Комбат занимался тем же.
Минут через десять Рублев смог-таки отыскать запалы для гранат. Он снарядил дюжину гранат, поделился ими с Мишаней.
– Борис Иванович, может, здесь и форма где есть? Экипируемся, как положено?
– Нет, Мишаня, бандитам форма ни к чему.
В первом КамАЗе ехало двадцать «Игл», а в остальных оружие попроще: пистолеты, гранатометы, карабины, боеприпасы. Несколько батальонных минометов было во втором грузовике.
Первое возбуждение прошло. Гудение моторов, покачивание машины стали привычными. Комбат с Порубовым сидели на низком ящике, привалившись спиной к подрагивающему борту автомобиля. Брезент хлопал на ветру, иногда раздувался, как парус яхты.
– Закурить бы, – мечтательно произнес Мишаня.
– Не проблема, – сказал Комбат, доставая пачку сигарет. – Хорошо, что я догадался их из машины прихватить. Смотри, только огонек рукой прикрывай, чтобы нас из заднего автомобиля не заметили.
– Не учи ученого, – сказал Мишаня, – не первый раз замужем.
Он ловко прикрыл огонек согнутой ладонью и быстро прикурил. Еще одну сигарету он уже прикурил от своей и подал Комбату.
Дым выпускали в потолок.
– Спокойно как-то, – произнес Комбат, – даже не верится, что мы едем в машине с оружием.
– У меня такое чувство, – признался Мишаня, – будто на новую квартиру переезжаю. Вокруг не ящики, а шкафы, комоды, барахло всякое. В голове у меня не укладывается, что можно украсть столько оружия и спокойненько по Подмосковью разъезжать.
– Не очень-то спокойненько, – сказал Комбат, – ночью едут.
И тут завыла сирена идущих впереди колонны «жигулей» с мигалкой.
– Наверное, к посту подъезжают.
Мишаня подался вперед и стал смотреть сквозь дырку в брезенте.
– Комбат, может, шум поднимем, заднюю машину сковырнем? Я по колесам выстрелю. Она с двух выстрелов в кювет уйдет.
– Не надо, – возразил Комбат. – Сколько людей на посту может оказаться?
Человек пять-шесть – самое большое, а тут четырнадцать головорезов с автоматами. Положат всех милиционеров. Не надо рисковать чужими жизнями, уж если своей не дорожишь.
– Очень даже дорожу, – сказал Мишаня. – У меня, между прочим, в Смоленске дел по горло осталось.
– Вернешься, сделаешь. Хочешь, помогу?
Мишаня улыбнулся, боясь обидеть Рублева. Чем тот мог помочь .ему в Смоленске? В бухгалтерских документах Рублев был не силен, левых схем по получению и списанию продуктов тоже не мог составить.
– Нет, Борис Иванович, в этом ты мне не помощник. Если бутылки три водки раскатать, тут ты незаменимый человек. А в бумагах я и сам, честно говоря, ни хрена не понимаю. У меня есть для этого Костя и пара девчонок бухгалтеров. Зря я им, что ли, деньги плачу? Пусть и занимаются бумажной работой.
Колонна, не сбавляя скорость, миновала пост ГАИ. Мишаня увидел, как в стеклянной будке два гаишника абсолютно безразличными взглядами провожали удаляющуюся колонну.
– Нет чтобы поднять брезент, остановить, поинтересоваться, что везут, куда везут, откуда. То-то бы у них глаза на лоб полезли, если бы они увидели содержимое хотя бы одного ящика. А их только в нашей машине штук тридцать.
– Рефлекс срабатывает. Раз коллеги с мигалкой колонну сопровождают, то и незачем интересоваться, значит, что-то серьезное везут. Ты тоже, Мишаня, если видишь человека в военной форме, о плохом не думаешь.
– Иногда думаю, когда мента вижу.
– Милиция не военные.
– Они также рассуждают.
Коротаев каждые полчаса переговаривался по рации с водителями КамАЗов.
Наконец, после трех часов езды, он отдал короткую команду:
– Останавливаемся!
Колонна сбросила скорость, затем все машины остановились. Мужчины выбрались из кабин размять затекшие ноги и справить малую нужду. Охранник, сидевший в машине третьего КамАЗа, помочился на заднее колесо, затем посмотрел на брезент. Подергал его за край. Он хорошо помнил, что довольно туго привязал полог, распустил трос, отогнул тент, схватился за борт и заглянул в темноту кузова.
Комбат и Мишаня, затаив дыхание, следили за движениями охранника. Если бы тому пришло в голову забраться в кузов, то это было бы последним, что он успел сделать в своей тридцатипятилетней жизни. Мишаня держал в левой руке автомат, а в правой – увесистую монтировку. Он сидел, прижавшись спиной к борту. Комбат тоже сжимал автомат. Голова охранника исчезла, и полог плотно прилег к борту. – По машинам! – послышалась команда. – Больше остановок не предвидится.
Заревели моторы, и тяжелые машины двинулись в путь. В половине четвертого колонна въехала на территорию Старокузнецкой овощебазы. Там гостей уже ждали. В щель, прорезанную в брезенте, Комбат увидел три вагона-рефрижератора, стоящих на рельсах. На освещенном дворе толпились вооруженные люди.
«Сколько же их здесь?» – подумал Рублев.
Сосчитать сколько, ни Комбат, ни Порубов не могли, слишком маленьким был обзор.
– Штук двадцать, наверное, Комбат. – Если не больше, – произнес Рублев.
– Может, еще и в здании есть?
– Как мы отсюда выберемся?
– Выберемся, Мишаня. Не из таких передряг выбирались.
Машины подогнали к вагонам. У КамАЗов осталась немногочисленная охрана, остальные пошли в склад попить чаю. Этот момент и улучили Комбат с Порубовым.
Мишаня развязал брезент, спрыгнул на землювслед за ним – Комбат.
– Затяни полог, – коротко бросил Рублев, пробираясь под вагонами на другую сторону колеи.
Через минуту Мишаня был уже рядом.
– Что там, в вагонах?
– Да уж не овощи. Ящики там!
– Понятно.
Они залегли в траве.
– Вагонами вывозить будут, – сказал Комбат.
– Как они вагоны потащат? Для этого хотя бы паровоз нужен. Машина же их не потянет?
– Думаю, у этих и локомотив будет, пригонят откуда-нибудь.
Попив чаю, охранники принялись перегружать .содержимое КамАЗов в рефрижераторы. Все работали молча и торопливо.
Погрузка еще не была закончена, когда за воротами, послышался звук двигателя, а затем на территорию въехали две легковые машины. Из одной вышел Ибрагим Аль Хасан в длинном сером плаще и два охранника, а из другой – трое.
