– Пусть разбирается, документов в телогрейке нет, это я точно знаю. Да и машину отсюда он ночью хрен увидит.
Сделав шагов десять, охранник наконец-то понял, что на заборе не человек. Привстав на цыпочки, он дотянулся до рукава и потащил телогрейку на себя. Затрещала раздираемая колючками материя, зазвенела проволока. Охранник стоял, держа телогрейку в руках, и разглядывал ее.
Телогрейка была почти новая, охранник ощупал карманы – ничего. Он ухватился за край забора, подтянулся, выглянул. Разобрать что-нибудь в темноте было сложно, машину, естественно, он. не увидел, та стояла за деревьями.
Продев палец в петельку вешалки, охранник забросил телогрейку за спину и торопливо двинулся к машине с мигалкой, стоявшей под фонарем.
– Капитан, я тут телогрейку с проволоки снял.
Виталий осмотрел телогрейку.
– Карманы проверил?
– Проверил, ничего в них нету.
– Телогрейка сухая, – пробормотал Виталий, ощупывая материю, траву же покрывала ночная роса. – Недолго провисела, – подытожил Коро-таев.
– Минут десять назад я проходил у забора, не было ее.
– Чья собака лаяла? – задал вопрос Коротаев.
– Бегают тут, бездомные, котов гоняют.
– Может, пьяный какой забрел, – пробурчал Коротаев.
– Так что, он по забору брел? – неуверенно спросил охранник.
– Ну… знаешь, как бывает, – придумал для себя успокоительную мысль Коротаев, – шел пьяный мужик, жарко стало, вот и швырнул телогрейку. Она не упала, а на колючке повисла.
Однако после этого Коротаев стал всех торопить. Он зашел сначала на первый склад, где принялся поторапливать вооруженных мужчин, грузивших ящики с «Иглами» в крытые брезентом КамАЗы.
Затем Коротаев приказал:
– Осмотреть всю территорию, каждый угол, каждую яму!
Охранники переглянулись:
– Зачем?
– Я сказал все осмотреть!
У Коротаева было недоброе предчувствие. Мужчины пошли выполнять приказ, недоуменно пожимая плечами. Светили фонариками, заглядывали за деревья, за кучи кирпича, за ржавые бочки из-под солярки. Территорию складов и днем-то обыскать – непростое дело, а ночью и подавно.
Погрузка подходила к концу. Тенты на КамАЗах уже привязали. Коротаев собрал всех у ворот второго склада.
– Ехать будете за мной. Не останавливаться. Если нас остановят, никому из машин не выходить, все переговоры буду вести я и он.
Коротаев указал на грузного мужчину.
– У меня в машине форма, переоденься.
Через пять минут толстяк уже был облачен в форму полковника милиции. На плечах поблескивали погоны. Фуражка оказалась фальшивому полковнику маленькой, она не держалась на голове, то и дело падала.
– Не мог фуражку привезти побольше?
– Какая нашлась, – сказал Коротаев. – В руках будешь держать. И галстук поправь.
– Куда хоть едем? – спросил один из водителей, поигрывая рацией.
– За мной.
– Далеко?
– Когда приедем, узнаете. Тебе платят не за то, чтобы ты спрашивал, а за то, чтобы рулил. Ясно?
– Ясно, чего ж не понять.
Комбат и Порубов в это время уже проникли на склад. Вдоль стен стояли бочки, мешки с цементом, старая и новая резина для грузовиков, доски, паркет, какие-то станки – в общем, всякая всячина. Прячась, Комбат осмотрел машины. На всех КамАЗах – военные номера.
Комбат присел на корточки, осмотрел один из номеров и сплюнул:
– Самодельные номера, слышишь, Мишаня?
– Слышу.
– По машинам! – крикнул Коротаев.
– Комбат, что делать? – спросил Порубов. У них было два варианта: либо забраться в кузов КАМАЗа, либо спрятаться на складе, а когда машины уедут, преспокойно выбраться оттуда.
Водители и охрана появились быстро. Комбат и Мишаня стояли под задним бортом дальнего КамАЗа.
– Ну, что делать, Комбат?
– За мной, – произнес Рублев. Он отвел брезентовый полог, Мишаня проскользнул в кузов, следом забрался Комбат.
Заревели моторы. Четыре КамАЗА – два с одного склада, два с другого – выехали во двор. Загремели, закрываясь, железные ворота, распахнулись ворота в бетонном заборе. Их открывал полковник. Вначале выехали «жигули» с мигалкой, за ними четыре грузовика.
Комбат и Мишаня оказались в кузове третьей машины. Через десять минут колонна оказалась на трассе и поехала быстрее.
Комбат с Мишаней ощупывали ящики.
– Посвети-ка, Борис Иванович, сюда.
Комбат щелкнул зажигалкой. Огонек выхватил из тьмы край ящика цвета хаки.
– Могу с одного раза, Мишаня, угадать, что в них.
– Ну? – зажигалка погасла.
– Гранатометы «Муха».
– Не может быть!
– Очень даже может. Ну-ка, ковырни монтировкой.
Мишаня на ощупь подсунул монтировку под крышку. Гвозди взвизгнули, крышка поднялась.
– Не очень-то шуми, полегче. Мишаня сунул руку в ящик, тут же нащупал цилиндр гранатомета.
– Точно, Борис Иванович, гранатометы. Серьезные ребята.
– Что в остальных машинах?
– Давай еще хорошенько посмотрим, что в нашем кузове, – и они принялись, ползая по ящику, вскрывать крышки. В одном из ящиков оказались автоматы, были и гранаты.
– Комбат, может, остановим колонну?
– Чего, чего, Мишаня?
– Из гранатомета шарахнем по задней машине, вспыхнет, как петарда. Во, шуму-то будет!
– Можно было бы, – пробурчал Рублев, – только хрен его знает, что в кузове. Если тротил, то и от нашей машины ничего не останется.
Мишаня прорезал дырку в брезенте и стал наблюдать за задней машиной.
– Трое в кабине, – сказал Комбат, – у одного рация. Переговариваются.
Колонна шла быстро. Впереди, сверкая мигалкой, неслись «жигули».
– Еще сирену включил бы, – хмыкнул Порубов, – было бы повеселее.
– Включит, когда надо будет, ты уж за них не переживай. Они ребята ушлые, наверное, не в первый раз возят. Видишь, как солидно обставились, не подкопаешься. Такую колонну никто останавливать не станет, если, конечно, нет наводки.
– Это точно, – Мишаня смотрел на указатель.
– Ну, что скажешь, куда едем?
– Хрен его знает! По-моему, в-сторону Калуги.
Колонна, проехав по окружной дороге Калугу, свернула налево.
