Книга Дороги скорби - Павел Серяков

Этот вечер Юрек, Фридрих и Фрида провели в корчме «Королевский фазан». Разговор предстоял серьезный, да и повод привести сюда своих друзей у Юрека имелся.

— Как же вы выросли, — он потряс в воздухе кренделем, который был подан к пиву. — Фрид, если вспоминать нашу первую встречу.

— Не надо её вспоминать.

— Тот вечер, когда мы с Волдо, решив поужинать да заночевать, остановились у ручья. У него был тонкий слух. Да… Он сразу услышал, как нечто сопливое крадется к нашему костру через поле.

— Юрек.

— А ты, Фрида, всегда смелой была. Когда мы воришку поймали, ты выбежала спасать братца. Да… — он отложил крендель, так и не надкусив. — Теперь-то вы вон какие стали. Скажи мне, девочка, что стало с лютней нашего друга?

Фрида опустила глаза и принялась теребить косу.

— Украли её, — сказал за сестру Фридрих. — Её и еще кое-какое барахло, которым мы успели обзавестись.

— Гады, — выдохнул купец. — Чтоб их диаволы жрали.

— Да ладно, — грустно улыбнулась девушка. — Судьба такая у этого инструмента.

— Девочка, ты не грусти только.

— Да я-то не грущу. Представляешь, Юрек, я недавно слышала о Яне Снегире. Говорили, что он выступал на Вершинской ярмарке.

— Вот же. Был там, да не видел. По-хорошему надо было бы виршеплету ребра пересчитать.

— И в Гнездовье видели Яна Снегиря, — вставил свою копеечку Фридрих. — Да и в Алом кресте он пел.

— И на Стенающем берегу для исенмарских купцов, — улыбнулась Фрида. — Представляешь, Юрек?

— Лицедеи! — выругался купец и наконец откусил от кренделя. — У! Зубы сломаешь… Пекарь свое ремесло презирает. Негодяй.

— Да здорово же.

— Чего хорошего…

— Юрек, она не про кренделя. Сестра имеет в виду, что дело Волдо живо.

— Да они же виршей наплетут, которых Волдо отродясь написать не мог.

— Зато имя живет, — Фридрих отставил пустую кружку. — А это главное.

— Ты на пиво-то пока не налегай, — лукаво улыбнулся купец. — Решение принять надо. Вам обоим. И лучше это делать на трезвый ум.

— Старый ты лис.

— Фрида, морда-голова! Ну какой же он старый?

— Фридрих дело говорит, я еще в расцвете сил.

— Я хотел сказать, — парень скрестил на груди руки и принял вид благородный, если не сказать благочестивый. — Мы обязаны ему всем, и потому я запрещаю тебе говорить это слово. Поимей уважение.

— Да-а-а… — Щеки купца налились багрянцем, сделав его похожим на редис. — Продолжай, парень, нравишься ты мне.

— Он не старый, а пожилой.

— Простите, пожилой лис.

— Тьфу ты! — воскликнул купец. — Негодяи…

— Да не сердись ты.

Он и не сердился. Господь не дал Юреку собственных детей и рано забрал у него жену. Попытки сойтись с кем-то еще приводили к сердечной боли и разочарованию. Сейчас он не мог нарадоваться компании ребят и понимал, что семейные узы не обязательно должны быть кровными, да и не бывает чужих детей. Раньше он смеялся над этой фразой, но после встречи с сиротами переменил мнение.

— Детки, — он отпил пива. — За это время много изменилось.

— Не нравится мне твой тон.

— Фрид, дай ему сказать.

— Я объездил Гриммштайн, раздал долги и скопил какое ни то состояние. — Юрек увидел в глазах своих друзей радость. — «Черт меня дери, — подумал он, — они до сих пор не разучились радоваться за других людей». — Я подсобил своему другу Хладвигу наладить торговые отношения с короной и Гнездовьем, и теперь мне нет нужды отбивать задницу, колеся по дорогам. За меня то делают мои люди.

— Ты обзавелся своими людьми?

— Да, Фридрих. Я не сидел сложа руки.

— Какой же ты молодец. Теперь сиди и считай денежки.

— Мой ум уже не так остер, как раньше. Скажем так: я ищу какую ни то смекалистую девушку, которую приведу в дело как собственную дочь. Женю, может, даже, если она будет хорошо себя вести.

— Фрида, соглашайся! — прокричал Фридрих да так громко, что люди, собравшиеся в корчме, резко обернулись в их сторону. — Тут не о чем думать, она согласна!

— А с братцем как быть?

— Фрида, хоть раз подумай о себе!

— С парнем я поступлю иначе, — Юрек деловито погладил живот. — Помнишь, мы гостили у Хладвига?

— Помню.

— Помнишь его старшего сына, Гуннара?

— Да. Он рубака хоть куда.

— Но ты смог отбить несколько его ударов и даже не выронил меч.

— Да разве ж то заслуга?

— Он вспоминал про тебя. Передавал привет, так сказать.

Парень улыбнулся:

— И ему привет передавай.

— Нет уж, при встрече сам передашь.

— При встрече?

— Гуннар не забыл, как мальчишка-неумеха взял в руки меч и не посрамил ни себя, ни оружие. Он звал тебя присоединиться к их войску.

— Войску?

— Да, Фрида. Лотар — младший сын Хладвига. Собрал и выучил войско по типу ландскнехтского, но на свой лад.

— Ты же не хочешь сказать…

— Хочу, парень, именно это я и хочу сказать. Грошевые секари ввязались в разборки миглардских баронов. Война несерьезная, но там ты сможешь понять, лежит ли у тебя к такому сердце.

— Так на войну идти недешево.

— Так я займу тебе несколько… — купец откашлялся в кулак, — сотен крон на оружие и доспехи. Меч купим, доспех сладим.

— Молот хочу, как у отца.

— Твой отец сражался молотом? — удивился купец. — Ополченцы, насколько мне ведомо, вооружены кто чем, но в основном копьями.

— Отец был с молотом.

— То был не отец… — заметила девушка. — Но, Юрек. Он согласен.

— Парень, нужно твое слово.

— А Фрида?

— За Фридой я вернусь в конце лета, а с тобой мы поедем в Миглард завтра утром. Дорога неблизкая, знаешь ли.

На том они и порешили. Остаток вечера они болтали о пустяках, не вспоминая о былых невзгодах и радуясь тому, что хотя бы теперь все начало налаживаться.