Л – это Лжец, Лизоблюд, Лицемер. Такого ребенка не ставят в пример.
Гадкий алфавит, букварь для малышей, автор неизвестенВолета так и не прокатилась на чайном подносе Сфинкса и от этого чувствовала себя немного обманутой. Для расспросов время, конечно же, нашлось, а вот когда пришел ее черед, Сфинкс объявила, что уже слишком поздно для нового приключения, и отправила Волету спать.
Что ж, этим вечером Волета позаботится о том, чтобы у Сфинкса было время сдержать слово.
Она ушла к себе пораньше, якобы почитать, но на самом деле для того, чтобы начать деликатный процесс намазывания себя кокосовым маслом с кухни. Благодаря маслу протискиваться по трубам было намного легче и вероятность того, что по ходу дела с нее снимется кожа, как кожура с картофелины, уменьшалась. К тому же масло смягчало порезы, ссадины и царапины, которыми Волета обзавелась во время предыдущих вылазок.
К тому времени, когда она приготовилась, в гостиной за дверью уже было темно, а во всех комнатах настала тишина. Волета надела свою ночнушку для бродяжничества, грязную и оборванную от ползания сквозь стены, и забралась в открытое вентиляционное отверстие.
Не успев уйти далеко, она услышала голоса. Адам и Эдит разговаривали, и их беседу вентиляция передавала ничуть не хуже переговорных труб на корабле. Волета повернула голову к шахте, которая вела в комнату брата, и прислушалась. Сперва ей удалось услышать слова брата:
– Она в опасности?
Волета сразу поняла, что Адам говорит про нее. Он всегда говорил о ней таким серьезным и усталым голосом.
– Честно говоря, нет, Волета слишком незрелая и ненадежная. Сфинкс ищет надежные души, которые можно как-то улучшить.
– Улучшить души… Это не ее случай.
Было странно слышать, как ее брат и та, кого она считала другом, говорят о ней столь откровенно. Более того, Волета не узнавала себя в человеке, которого они описывали. Она, вообще-то, считала себя очень надежной и незрелой лишь в том, что касалось отказа бездумно копировать нелепое и ханжеское поведение взрослых, которые в глубине души оставались избалованными детьми. Вовсе она не незрелая; у нее есть выдержка, ради всего святого, и она не боится давать отпор нахалам. Это подтверждалось тем, что она менялась к лучшему; она росла и чему-то училась, она стремилась выйти за рамки своей отваги. Как же сильно, оказывается, ее задел тот факт, что брат – ее родная плоть и кровь – не мог этого признать!
Волета уже начала отворачиваться, стиснув зубы и слыша звон в ушах, когда опять раздался голос брата:
– С Волетой все в порядке. Она достаточно надежная и совершенно точно добрая, а иногда бывает даже полезной. Пообещай, что не оставишь ее на каком-нибудь карнизе.
– Ну что ты! Никогда.
– Даже если она будет тебя бесить.
– Она часть моей команды, Адам, и я несу за нее ответственность.
Волета почувствовала себя абсолютной дурой. Она не просто виновна в подслушивании, она еще и без малейших колебаний сделала необоснованные выводы о людях, которые ее любили. Она действительно так не уверена в себе? Несмотря на их разногласия, Адам всегда был верным братом. Она никогда не относилась к нему так, как он того заслуживал.
Акробатка поползла дальше, и вскоре знакомые голоса затихли и слились с гулом, который в доме Сфинкса не прекращался никогда.
Сфинкс ждала ее под фортепианным деревом. Волету немного удивило, что ее подруга избавилась от просторного одеяния и маски-зеркала. Впрочем, все правильно. Какой смысл продолжать маскарад? И все же должно было пройти некоторое время, прежде чем образ Сфинкса в ее голове начнет соответствовать реальности.
– Прежде чем ты спросишь, дорогая, – я попросила Байрона принести чайный поднос лично для тебя. – Сфинкс взмахнула рукой в сторону серебряного подноса, прислоненного к спинке кресла у камина.
Подойдя к нему, Волета с разочарованием обнаружила, что это самый обыкновенный поднос с плетеными ручками и утонченной филигранью.
– И как я буду на нем летать?
– Мне тоже это очень интересно, – согласилась Сфинкс, ломая руки в притворном беспокойстве.
