– Господи, Энн, извини. Я не знаю… что…
Но она страстным поцелуем заставила его замолчать. Билл былошарашен. Он инстинктивно понял, что она в этом не новичок, особенно когда рукидевушки оказались под его халатом. Он понял, в чем состоял секрет Энн. Онласково отвел ее руки, поднес к губам и поцеловал Пальцы. Его тело напряглось,и она, почувствовав это, стала соблазнительно поглаживать его. Биллу казалось,что он сходит с ума, но не настолько, чтобы обидеть ее или совершить что-тогреховное. Энн в его глазах была еще ребенком. Ей всего пятнадцать лет, ну,почти шестнадцать. Все равно…
– Нам нужно поговорить. – Он опустился на диван,усадил ее рядом, плотно завернулся в халат и заглянул ей в глаза. – Непонимаю, что на меня нашло.
– А я понимаю. – Она сказала это тихо, словно восне. – Я люблю тебя, Билл.
Это была правда, она не лукавила. И он любил ее.Сумасшествие. Ему сорок девять, а ей пятнадцать. Ужасно… Но вместо того, чтобынемедленно взять себя в руки, Билл снова поцеловал ее. Он чувствовал, как волныстрасти захлестывают его, и нежно взял девочку за руку.
– Я тоже очень люблю тебя, но не могу позволить этомуслучиться, Энн. – В его голосе отражались страсть и душевная боль, а вглазах девушки стояли слезы. Энн пришла в ужас – вот сейчас он ее выгонит, и,может быть, навсегда. Она не пережила бы этого, у нее и так было слишком многопотерь.
– Почему? Что в этом плохого? У других ведь так бывает.
– Но не при такой разнице в возрасте, как у нас.Разница составляла тридцать три года, к тому же Энн еще несовершеннолетняя. О,если бы ей было двадцать два, а ему пятьдесят пять, если бы он не был отцом еелучшей подруги… Но Энн яростно и упрямо мотала головой. Она ни за что нерасстанется с ним. За свою короткую жизнь она уже слишком много потеряла.
– Неправда. У других такое часто случается, я знаю.
Билл улыбнулся. Какая она страстная, сладкая, и так емунравится. Он вдруг понял это совершенно отчетливо.
– Мне все равно, даже если бы тебе было сто лет. Ялюблю тебя, и все. И никому не отдам.
Мелодраматичность момента заставила его снова улыбнуться. Онпоцеловал Энн; ее губы были сладкими, а кожа казалась бархатной. Все ужасно, сточки зрения закона связь с девочкой такого возраста расценивалась какизнасилование, даже несмотря на ее согласие.
– Энн, ты когда-нибудь уже занималась этим? Скажичестно. Я не рассержусь на тебя. – Он ласково улыбался, пытаясь узнатьправду. А она и не боялась быть честной с ним, понимая его состояние. В душеоба радовались, что Гейл задерживается.
– Да, но не так. Когда я была… в Хейт… – Такоетрудно объяснить, но ей хотелось, очень хотелось, чтобы между ними не былонедоговорок. – Я… Она тяжко вздохнула, и Билл пожалел о своем вопросе.
– Ты не обязана рассказывать, если не хочешь, Энн.
– Нет, я хочу. – Она попыталась коротко изложить,и сказанное вслух ее ужаснуло. – Я жила в коммуне, глотала ЛСД и другиенаркотики, но больше всего ЛСД. Секта, в которой я жила, занималась страннымиделами…
Он в ужасе замер.
– Тебя изнасиловали?
Энн медленно покачала головой, не отрывая от него взгляда.Она должна все честно рассказать, чего бы это ей ни стоило.
– Я делала это, потому что ничего не соображала. И совсеми, мне кажется… Я почти ничего не помню. Я была в трансе и не знаю, чтобыло наяву, а что во сне… Когда я была на пятом месяце беременности, родителивернули меня домой. И тринадцать месяцев назад родился ребенок. – Онапонимала, что всю жизнь будет помнить дату его рождения, и сейчас могла сказатьс точностью до дня: тринадцать месяцев и пять дней. – Но мои родителизаставили отдать его в чужую семью. Это был мальчик. Я его даже не видела. Этоя имела в виду под самым худшим, что мне пришлось пережить. – Онасудорожно подбирала слова, чтобы передать свое состояние. – Это моя самаябольшая боль и ошибка. Никогда себе не прощу. Каждый день спрашиваю себя – гдеон, все ли с ним в порядке.
– Но ребенок сломал бы твою жизнь, дорогая. – Биллнежно погладил Энн по щеке. Ему было отчаянно жаль эту девушку и очень больноза нее. Она совсем не похожа не Гейл. Через какой ужас она прошла!
– Мои родители сказали то же самое, но это неправда.
– Ну, и что бы ты сейчас с ним делала?
– Заботилась бы о нем… Как всякая другая мать… –Глаза Энн наполнились слезами, и Билл привлек ее к себе. – Я ни за что неотдала бы его сама.
Он хотел было сказать, что когда-нибудь подарит ей другогоребенка, но промолчал: что может быть глупее таких слов? Тут они услышали, какГейл открывает ключом дверь. Билл торопливо отодвинулся от Энн, взглянул впоследний раз, прикоснулся к ней, сгорая от желания, и еще плотнее запахнулхалат. Через минуту оба улыбались вошедшей Гейл.
Следующие два месяца Энн встречалась с ним везде, где толькоможно. Они просто говорили, гуляли, делились мыслями. Гейл ничего не знала, иЭнн надеялась, что так и не узнает. Это была их тайна; оба понимали, чтовстречи надо прекратить, но остановиться не могли. Они нуждались друг в друге,очень нуждались. Билл доверял ей, их отношения были целомудренными, но скольковремени это могло продолжаться? Когда бабушка Гейл пригласила ее нарождественские каникулы, они придумали план: Энн скажет родителям, что поживету Гейл и Билла, а сама все время до возвращения Гейл проведет с ним. Это будетпочти как медовый месяц.
31
Луис уже давно догадалась, что происходит между ее подругойи парнем со второго этажа. Она не столько не одобряла эту связь, считая егослишком старым – двадцать четыре года! – сколько жалела, что теперь редковидит Ванессу. У нее, конечно, были свои друзья, к тому же она усиленнозанималась: проекты, домашние задания, экзамены. Месяцы летели быстро, и труднобыло поверить, что на носу рождественские каникулы. Стояла холодная морознаяпогода, и вскоре после Дня Благодарения выпал первый снег.
Ванесса, никогда прежде не видевшая снега, пришла в восторг.Они с Джейсоном играли в снежки в Риверсайд Парк. У них всегда было полно дел –«Метрополитен», Музей современного искусства, опера, балет, концерты в КарнегиХолл и всегда манящий Бродвей. Джейсон обожал культурные развлечения и всюдутащил с собой Ванессу. В кино они не ходили, смотрели только некоторые старыеленты на фестивале в Музее современного искусства. Он работал над диссертацией,а она готовилась к экзаменам. Ей нравились его серьезность, его строгость, онвообще ей нравился.
– Я буду скучать по тебе в каникулы. – Вэн лежалана диване с книгой и смотрела на него. В очках Джейсон казался ужасно серьезным,но, взглянув на нее, улыбнулся.
– А я думал, что ты мечтаешь вернуться в ЦеллулоиднуюСтрану. – Так он называл Лос-Анджелес. – Будешь каждый день ходить вкино с друзьями, пожирать бутерброды, картофельные чипсы… – Всеперечисленное было ужасным для него. – А потом снова вернешься ко мне.
