Разум Данияра вспыхнул узнаванием – перед ним была княгиня Дамира, жена Славера.
– Он убежал. Марибора так и не нашли, – выдохнула она.
Данияр весь обратился в слух, пытаясь понять, о чём говорит эта женщина.
– Мы должны найти его, иначе всё зря… – она перестала улыбаться, и лицо её теперь походило на камень.
Матушка же понурилась.
– Мне страшно. Каждую ночь снится эта колдунья Ведица, – Ладанега всхлипнула, по щеке потекли слёзы, а губы её задрожали.
Слова и слёзы, как серпом по сердцу резанули.
– Я так жалею, что мы совершили это злодеяние, сожалею, что пошла на это, – продолжала всхлипывать Ладанега. – Я думала, их просто оставят в лесу. Зачем ты приказала сжечь Ведицу? Это не по-людски, жестоко. А Творимира?!
– А как ты хотела, дорогуша? Если бы вернулись, то нас бы точно разоблачили. А так и следа от них не осталось. Сгинули, – сказала княгиня спокойным, ровным голосом, будто говорила о повседневных, навевающих скуку делах. А потом лицо её резко исказилось, выказывая отвращение. – Славер так и не успокоился – до сих пор ищет, – вспыхнувшие гневом глаза Дамиры стали до жути чёрными. – Но не о том речь. Ты знаешь, что Марибор был в лесу и всё видел?
Ладанега перестала всхлипывать. Слова княгини отрезвили.
– Как? Откуда знаешь? – наконец, слова Дамиры дошли до матушки, она заледенела.
– После, как наши люди… казнили их, кмети вновь вернулись, чтобы найти этого щенка, и увидели следы детские. Марибор всё видел. Его немедля нужно найти и избавиться от щенка, – сказала она резко, без доли сожаления, напротив, с ожесточённым хладнокровием, от чего у Данияра пополз мороз по спине.
Ладанега отчаянно замотал головой, встряхивая тяжёлыми косами. Звякнули кованые из железа накосники.
– Нет. Нет, я не стану убивать ребёнка. Я не хочу в этом учавствовать.
Дамира сделала два шага вперёд и занесла руку, ударила молодую женщину. Звонкая пощёчина заставила вздрогнуть Данияра и стены.
– Мы должны идти до конца, найти отпрыска Ведицы и убить, – повторила она вкрадчиво и так же равнодушно-прохладно. – Он уйдёт вслед за Творимиром и Ведицей на калёный мост. И пусть горит в пекле за чёрное колдовство, совершённое его матерью, пусть ответит за измену и предательство Славера. Иначе будет беда для всех нас, для твоих детей, для всего княжества. Для Данияра, который ещё не может за себя постоять, и для твоего будущего ребёнка, которого ты носишь под сердцем уже второй месяц. Не забывай, что Марибор сын колдуньи и найдёт путь, как извести нас и наше потомство.
Глаза Ладанеги испуганно округлились, заблестели. Она прошептала одними губами.
– Откуда ты зна…
– Глупая, – Хмыкнула Дамира. – Мне всё ведомо, иначе мне не быть здесь хозяйкой. Я больше всего переживаю не за своего сына Горислава, а за будущее потомство, за своих внуков.
Данияр сделал шаг назад, потом ещё и ещё. Он оступился, проваливаясь в яму. В глазах потемнело, и тёплый чертог стал растворяться в памяти. Он падал в вечность. А потом всё застыло. Данияр потерял счёт времени, заключённый в недрах глубокой реки небытия.
Пытаясь найти, где Явь, нащупать в себе что-то живое, он силился разбить панцирь льда, но не выходило, и снова тонул в черноте беспамятства, оседая на песчаное дно стоячей реки. Исчезло всё: и борьба, и отчаяние, и сопротивление. Он лишь слушал глухую тишину и был никем и ничем, он просто существовал между Навьим миром и Явью, балансируя в пространстве миров, пока раскатывающийся звон в голове не пробил толщу льда, заставив князя вынырнуть на поверхность Яви. Почувствовал, как отхлынули холодные воды, и кожу закололо сотнями шипов. И когда в грудь ворвался воздух, Данияр вздрогнул и очнулся.
Разлепил ресницы, но тут же зажмурился – яркий дневной свет резанул до боли глаза. В следующий миг он услышал приближающийся топот копыт.
– Здрав будь, княже! – мужской голос ворвался в муторную круговерть, и только потом, немного погодя, Данияр узнал в нём голос Зарубы.
Князь задышал часто и глубоко, не в силах понять, где он, и что с ним сталось. Пошевелился, ощущая на коже мягкое, прохладное касание шкур, а его всего потряхивало – телега, наскакивая на колдобины, подбрасывала его, вынуждая оклематься окончательно.
Он снова открыл глаза, увидев русоголового тысяцкого. На кудрях играли отблески, воин склонялся, внимательно оглядывая. Скрежет колёс всё настойчивее врезался в слух, и топот копыт стал слышен отовсюду. Данияр, перевязанный, лежал на дне телеги, но встать и оглядеться не было никаких сил. Собравшись с духом, приподнялся на локте, вытягивая шею. Кости тут же отдались ломотой, рана отозвалась резью на спине, а мышцы затекли так, что каждое движение причиняло боль. Голова вновь закружилась, а перед глазами посыпались белые искры.
– Где Марибор? – спросил он сиплым голосом, лихорадочно выискивая взглядом среди кметей дядьку.
– Да тут он, позади, – отозвался Заруба, улыбаясь в усы.
Данияр замер, не зная теперь, радоваться тому или огорчаться. Он хмуро поглядел на Зарубу, разлепил губы.
– А… Радмила?
– В Волдаре ожидает, – улыбка ещё шире растянулась на его лице с жёсткими чертами. – Сегодня утром в лесу вас отыскали, пришлось повозку пригнать. Сколь бы ни будили, княже, не поднялся ты. Марибор заверил, что лучше тебя и не тревожить, вред только причиним.
Внутри Данияра загорелась утихшая было неприязнь.
– Сколько же я проспал? И где колдунья?
Заруба поднял подбородок, беспокойно переглянулся с кметями.
– Сколько – не знаю, только утром нашли вас. Но Марибор сказал, что два дня ты пролежал без сознания. О какой колдунье говоришь, князь? Более никого не нашли. Слава Богам, живы оказались.
Данияр плотно сжал губы. Знать исцелила Марибора колдунья.
– А Вятшеслав?
Заруба повинно опустил глаза, и Данияр всё понял без объяснений.
– Ещё травницу привёз в Волдар. Напросилась вот… Она поди поможет исцелить тебя и ныне у Наволода ожидает вашего возращения.
Услышав это, князь почувствовал, как в груди разлилось тепло. Данияр успокоился. Поблагодарил Богов, что потерь оказалось мало, во что до сего момента и не верил. И страшная ночь, и плен остались где-то позади. Князь обессилено откинулся на шкуры и закрыл глаза. Попытался вспомнить всё, что видел в своём вещем сне. Нужно о много подумать. С Зарубой ещё переговорит, предстоит долгий разговор и с волхвом.
«Загадала же колдунья загадку», – вернулся он мыслями в лес. Что же выходит, матушка сговорилась с Дамирой погубить волхва, Ведицу и Марибора, которого по всему так и не нашли? Внутри что-то шевельнулось, что-то нехорошее, дурное. Но самое скверное – матушка умерла, будучи тяжёлой.
"Значит, вот за что прогневались Боги".
