– Дженни, где твои очки? – послышался голос Че.
– Я наткнулась на Горбача, – ответила Дженни.
– Тогда все понятно, – прозвучал голос Гвенни. – Я и не видела, что их нет, пока Че не сказал. Теперь ему придется помогать нам обеим.
– Буду рад, – объявил Че.
– Дженни, – напомнила Годива. – Расскажи, зачем ты пришла.
– Че, твоя мама сказала, что Гвенни могла бы вместе с тобой пожить у вас дома. При этом ты будешь с родителями, останешься ее спутником и никому не придется нарушать никаких обязательства.
– О-о-о! – только и смогла вымолвить от восторга Гвендолин.
– Очень хорошо, Дженни, – сказал Че. – Похоже, это и вправду разумное решение всех наших проблем.
Если, конечно, госпожа Годива не против…
– Я уже согласилась, – промолвила Годива, – Разумеется, твои родители тоже должны будут хранить тайну.
– Ну, на маму с папой положиться можно, – заверил Че. – А тебе, Гвенни, эта идея нравится? Хочешь посмотреть, как живут на поверхности?
– С тобой – да, очень, – ответила девочка. – Одной мне, конечно, было бы боязно, но ты уже начал помогать мне, а если твои папа и мама такие же, как ты…
– Они никогда не пригласили бы тебя к нам, не будь они готовы принять на себя все сопутствующие обязательства. Мама с папой встретят тебя прекрасно, и о беде твоей никому не скажут ни слова. Ты можешь положиться на них так же, как на меня. Они кентавры.
Должно быть, Гвендолин взглянула на мать, поскольку та сочла нужным подтвердить:
– Да, доченька. С ними ты будешь в полной безопасности.
– Но тебе, мамочка, разве не будет одиноко?
– Конечно, но будет гораздо хуже, если с тобой что-то случится. Думаю, пока ты не подрастешь и не наберешься опыта в обращении с волшебной палочкой, тебе безопаснее жить с кентаврами, чем с собственной родней.
К тому же, вы сможете меня навещать.
– Конечно, мамочка! – воскликнула Гвенни. – Мы будем навещать тебя, как навещал бы своих родителей Че. – Как все здорово! Сейчас начну собирать платья.
– Не уверена, что на это есть время, – сказала Дженни, – мы должны выйти на поверхность в течение часа, иначе атака возобновится.
– Платья я доставлю попозже, – пообещала Годива. – Как только вы с Че выйдете наружу, осада будет снята и с этим не возникнет никаких сложностей.
– Прекрасно. Значит, отправимся прямо сейчас.
– Дженни, ты должна передать еще кое-что, – напомнила Годива.
– Ой, какая же я забывчивая! Че, твоя мама велела передать, чтобы ты помнил «Правило ночного жеребца».
Повисло молчание.
– Об этом я даже и не подумал, – сказал через некоторое время Че.
– А что это значит? – поинтересовалась Гвендолин.
– Нечто, имеющее отношение к царству снов, но применимое и в нашем мире. Думаю, мама решила, что я этого не учту.., что, возможно, и случилось бы. Для того и потребовалось напоминание.
Столкнувшись с очередной загадкой, Дженни испытала досаду, но не стала давать ей волю. Во-первых, раз он не хочет рассказывать, тут ничего не поделаешь, а, во-вторых, есть дела поважнее. Надо выбираться из Горба, пока Черион не возобновил штурм.
– Я выведу тебя, Гвендолин, а Че выведет Дженни, – сказала Годива.
– Да, мама.
Рядом с Дженни появилась смутная фигура. Маленький крылатый кентавр взял ее за руку.
Пушистый шар потерся о ее ноги. Она наклонилась и подняла кота.
Они вышли в туннель. Дженни шла спокойно, ибо полностью полагалась на Че. Теперь она с особой ясностью поняла, как важно было для Гвендолин обзавестись таким спутником. Тому, кто плохо видит, необходим надежный поводырь.
* * *
Когда они вышли на свет, Дженни заморгала: ведь плохое зрение вовсе не означает невосприимчивость к свету. Просто все очертания кажутся размытыми.
– Думаю, мы понимаем суть нашего соглашения, – сказала Годива.
– Да, – донесся голос Чериона.
Дженни поняла, почему они ограничились этими. скупыми словами: и гоблины, и крылатые чудовища находились в пределах слышимости. О слабом зрении Дженни могли знать все, но недостаток Гвендолин надлежало сохранить в тайне.
– Гвендолин поедет на мне, – сказал Черион. – Мы поскачем, потому что Че летать еще не умеет, но твоей дочери незачем утруждать ноги.
– Понятно, – сказала Годива и подсадила дочку на кентавра. Сделав это, она, как поняла Дженни, дала и чудовищам, и гоблинам понять, что девочка передана под защиту Чериона, спор разрешен и военные действия прекращаются. А Черион позаботился о том, чтобы Гвендолин не пришлось ковылять у всех на виду пешком, и никто не мог догадаться, что она плохо видит.
Итак, все разрешилось ко всеобщему удовольствию.
И именно в этот момент Дженни вдруг поняла, что ее роль исполнена и в ней больше никто не нуждается. К глазам ее подступили слезы, но она боролась с ними, не желая на прощание портить друзьям настроение.
И тут рядом с ней оказался Че.
– А ты, Дженни, поедешь на моей маме, – сказал он. – Тебе ведь, как я понимаю, уже доводилось.
– Я… Но ведь…
– Разве мы не остаемся друзьями?
– Конечно, Че. Но ты теперь в безопасности, и тебя ждет куча других дел.
– Но я не хотел бы расставаться с тобой, пока ты не найдешь способ вернуться домой.
– Но, Че, у тебя теперь есть спутница, и твои родители… , – У меня есть спутница и друг. Я не хочу терять друга.
– Да я вам мешать буду. Твои папа с мамой такие занятые…
– Когда в Сонном Царстве кто-то пытается оспорить решение ночного жеребца, жеребец признает взявшего на себя чужую роль соучастником того, за кого он вступается, и предписывает ему разделить его участь. Это правило соблюдается у него неукоснительно.
– Разделить участь?
– Ну, это так говорится. Никто, понятное дело, не делит участь на ломтики или порции. Просто если ты хочешь за кого-то вступиться, будь готов к тому, что с тобой обойдутся так же, как с ним. Дольф заступился за Скелли Скриппи, и они оба были оправданы, но могли бы и оба быть осуждены. Грей Мэрфи помог великану Жирару и тоже разделил его участь: довольно своеобразно.
Мама напомнила мне о правилах, действующих в сонном царстве, и поступила верно. Ситуация, несомненно, схожая: мне следовало бы додуматься до этого самому.
– Не понимаю, какое отношение эти жеребцовые правила соучастия имеют ко мне.
– Ты поддержала Гвенни, можно сказать, взяла на себя ее роль, причем в ущерб себе. Вышло так, что в результате всего этого Гвенни отправляется жить к нам. Я хочу, чтобы ты разделила ее участь.
