Лидеры Туркестанской автономии по итогам этих событий призвали мусульман «сохранять выдержку и спокойствие».[673] Они не желали эскалации вооруженного противостояния с Совнаркомом, надеясь на компромисс. Одновременно и некоторые Советы (Ошский, Ферганский областной), где большевики не добились преобладания, выступили против перехода власти к Советам.
Однако военный и политический перевес был на стороне большевиков, а Кокандская автономия не смогла найти достаточной поддержки в Туркестане. Постепенно вооруженным или политическим путем власть в городах вокруг Коканда переходила к Советам, автономисты оказывались в изоляции. Они пытались создать свою сеть организаций советского типа и 26–30 декабря 1917 г. провели I Чрезвычайный съезд мусульманских рабочих и солдатских депутатов на базе подконтрольного им Союза трудящихся мусульман. Отношения между Ташкентом и Кокандом еще не вылились в войну, и на съезде выступил нарком труда в Совнаркоме Туркестана большевик П. Полторацкий, который заявил: «Мы не против автономии трудящихся. Мы против автономии богатых».[674] Автономисты, позволившие выступить Полторацкому, рассчитывали на ответную любезность, но их заявка на участие в IV съезде Советов Туркестана была отвергнута. Этот съезд, проходивший в январе 1918 г., объявил лидеров автономистов вне закона.
Любопытно, что съезд мусульманских рабочих и солдатских депутатов апеллировал к Российскому Совнаркому как высшей власти, предлагая указать Ташкентскому Совнаркому сдать власть правительству Туркестанской автономии «во избежание анархии и двоевластия, могущего привести Туркестан к величайшей катастрофе».[675]
Мосты между российским Совнаркомом и Кокандом пытался навести также Всероссийский мусульманский Совет. Но Петрограду было чем заняться, и в туркестанских вопросах он ставил на Ташкент.
Союз автономистов с антибольшевистским казачеством, их политический состав и противостояние уже имеющейся и разрастающейся в регионе Советской власти исключали уступки автономистам со стороны Петрограда.
Автономисты взяли курс на созыв Учредительного собрания Туркестана и свержение Советской власти в Ташкенте. В ночь на 12 февраля автономисты по пытались захватить крепость Коканда, занятую красным гарнизоном, но неудачно. В скоротечной войне в феврале 1918 г. красные оказались сильнее и организованнее. Кокандские автономисты попытались опереться на джигитов полевого командира Эргаша, но 18 февраля он попросту сверг автономию и провозгласил себя ханом Коканда. Тонкий слой просветительской политики был прорван проснувшейся энергией традиционного общества. Это был лишь один из первых сигналов, к которому большевикам нужно было внимательно отнестись. Но они разгромили Эргаша и взяли Коканд 20 февраля 1918 г. Басмачество не воспринималось еще в качестве серьезной проблемы.
Как и в Баку в марте 1918 г., при штурме Коканда большевики использовали для победы над тюрками армянские отряды «Дашнакцутюн».
По мнению С. С. Агзамходжаева, «Туркестанская автономия, несмотря на широкую поддержку туркестанских масс, была насильственно подавлена. Это послужило толчком к возникновению вооруженного сопротивления советской власти, к вооруженной борьбе за независимость, воплотившейся в истиклолчилик харакати»[676] (более известном как басмаческое движение).
Однако в событиях 1918 г. не просматривается ни активной поддержки автономистов со стороны широких масс населения, ни прямой связи между разгромом автономии и последующим подъемом массового басмаческого движения. Туркестанские автономисты не смогли мобилизовать на свою сторону достаточной политической и военной поддержки, чтобы обеспечить длительное сопротивление большевизму. Притом что в дальнейшем такое сопротивление действительно возникло. Кокандская автономия оказалась в значительной степени элитарным проектом, и население Туркестана в большинстве своем отнеслось к ее поражению равнодушно. И лишь позднее политика Советской власти вызовет новое, куда более устойчивое сопротивление.
Разгромив Кокандскую автономию, советские лидеры взяли в собственные руки знамя автономизма. С самого начала Октябрьской революции региональным советским органам была предоставлена широчайшая самостоятельность. Теперь предстояло оформить эту автономию формально. 22 марта Наркомнац утвердил положение о Татаро-Башкирской Советской республике, которое могло стать модельным. Планировалось создание национально-территориальной автономии. Проект не осуществился из-за начала широкомасштабной гражданской войны весной 1918 г.
Применительно к Туркестану принципы национально-территориальной автономии требовали большой подготовительной работы, так как территория расселения разных народов была здесь чересполосной. Пока ограничились автономией территориальной.
Для введения автономии в Туркестан прибыли чрезвычайный уполномоченный СНК П. Кобозев и работники наркомнаца. Характерно, что 10 апреля Кобозев заявил о вступлении в управление краем, где должна была создаваться «автономия». Таким образом, формальная автономизация сочеталась как раз с централизацией управления Россией. Правда, из-за начавшейся широкомасштабной гражданской войны Туркестан еще долго оставался фактически автономным, так как периодически был просто отрезан от Москвы.
1 мая 1918 г. на V съезде Советов была провозглашена Туркестанская АССР – под своим руководством большевики были вовсе не против формальной автономии края.
В июне была создана Компартия Туркестана. В марте – мае были приняты решения о роспуске Шуро-и-Улема, «Алаш» и Семиреченского войскового Совета. Оппозиционные большевикам силы уходили в подполье в ожидании лучших времен. Изменение настроений населения зависело от политики большевиков. Они надеялись со временем наладить тесные связи с «туземным» населением через просоветских представителей местных народов. Из 26 членов ТуркЦИК 7 уже были представителями местных национальностей. На местах формировались Советы мусульманских депутатов.
* * *
«Триумфальное шествие Советской власти» столкнулось с разнородной этнополитической почвой. В одних регионах, как на Украине и в Закавказье, успели сформироваться влиятельные национальные силы, которые сумели обзавестись достаточной вооруженной силой, чтобы отбить первый натиск большевизма. В других случаях, как в Белоруссии и Молдавии, перехватывая лозунг автономии, большевики наносили поражение «буржуазным» автономистам. В борьбе с более прочным национализмом Советское государство было готово пойти даже на предоставление независимости – с последующей поддержкой лево-социалистических сил, которые должны были сделать новые независимые государства частью будущей семьи социалистических республик. В обстановке 1918 г. социальный проект большевизма, дополненный обещаниями права наций на самоопределение, составлял достойную конкуренцию в борьбе за симпатии масс даже сильным национальным проектам Финляндии, Украины и народов Закавказья.
