– Об этом всем известно, – снова солгал я.
Какое-то время спустя Джейк закончил щелкать клавишами, распечатал готовые документы, удовлетворенно вздохнул и протянул мне ключи.
– Титул[59] я, разумеется, оставляю у себя. Я пришлю его тебе через два года, если ты не возражаешь.
– Не возражаю. Ладно, я пойду. Передавай привет детям и Лизе.
Джейк все еще был ошарашен – во всяком случае, лицо у него было такое, словно он только что увидел Элвиса. Тем не менее он кивнул, и мы вместе вышли из конторы на стоянку, где я сразу же сел в кабину оранжевого пикапа.
Наконец-то настоящий полноприводной внедорожник!
Я включил стартер, и мотор заурчал на холостых оборотах. Ах, этот звук!.. Насладиться им в полной мере может только настоящий любитель, остальным этого не понять.
Я уже собирался включить передачу, чтобы тронуться с места, когда на стоянку въехала какая-то развалюха, за рулем которой сидела пожилая чернокожая женщина. Открыв скрипнувшую дверцу, она подошла к Джейку, протягивая ему аккуратно перетянутую резинкой тонкую пачку наличных.
– Этой мой девятый платеж, мистер Пауэрс, – услышал я. – Осталось еще шесть…
Я высунулся из кабины и помахал Джейку.
– Эй, я поехал. Приятно было повидаться! Еще раз спасибо за то, что ты всегда думаешь о своих земляках. В Уолтерборо ничего подобного не дождешься.
Джейк кивнул, почесал в затылке и снова повернулся к пожилой леди.
– Вы так аккуратно вносите деньги за машину, миссис Портер! – сказал он. – Каждый месяц, получив пенсию, вы первым делом едете ко мне. Вот что я вам скажу, миссис Портер… Свои деньги на вашей машине я уже заработал, так что будем в расчете. Больше платить не надо, хорошо?
– Но, Джейк, – возразила миссис Портер, тряся головой. – Я все еще должна вам около трехсот долларов!
– Да, мэм. Двести сорок семь, если точнее. – Джейк обнял пожилую женину за плечи и повел обратно к машине. – Но это же сущий пустяк! Я считаю, вы отплатите мне уже тем, что порекомендуете мой Центр каким-нибудь вашим знакомым, которым нужна машина. – Он улыбнулся. – У вас, наверное, есть дети?..
– Дорогой Джейк!.. – подбоченилась миссис Портер. – У меня их девять, и, если хоть один из них купит машину не у вас, а в Уолтерборо, я выдеру его как сидорову козу! – С этими словами она приподнялась на цыпочки и, прижав Джейка к своей большой, отвисшей груди, поцеловала прямо в губы.
Когда я выезжал со стоянки, оба окна в кабине были открыты, и Блу, высунув наружу голову, принюхивался к потокам встречного ветра. Какое-то время спустя я включил старенький, поцарапанный приемник, и остаток пути мы проделали, прислушиваясь к музыке кантри и шороху больших вездеходных колес, остро нуждающихся в регулировке сход-развала. Я, впрочем, этого шороха не замечал, как не замечал скрипа подвески и дребезжания крыльев.
Я был влюблен.
Наверное, нам следовало бы отправиться прямо домой, но я решил иначе. Мы заехали на колонку, заправились (если бы не двойной бак, это пришлось бы делать достаточно часто), после чего я решил опробовать пикап на первой передаче. Почти сразу я понял, что Джейк не солгал и мощности моей новой машине не занимать. Какой-то талантливый механик-самоучка основательно повозился с двигателем, который работал как часы.
Вскоре мы выехали из Диггера, и я направил машину куда глаза глядят. Несмотря на холод, окна в кабине были по-прежнему открыты – нам с Блу нравилось, когда встречный ветер бьет прямо в лицо. Мэгги, будь она сейчас с нами, тоже не возражала бы – в таких вещах моя жена знала толк.
Только когда солнце начало склоняться к горизонту, я развернул машину и поехал в Уолтерборо. Мне нужны были новые сапоги, поэтому я заехал в «Вестерн уорлд» и некоторое время бродил там вдоль рядов с обувью. То, что я искал, нашлось довольно быстро: подходящие ковбойские сапоги поджидали меня на верхней полке во втором ряду и буквально упали мне в руки, когда я проходил мимо. Это были «Олейте мулскиннерз» из толстой коричневой кожи, на средней высоты каблуке, с двойной кожаной подошвой и одиннадцатидюймовым голенищем, очень похожие на те, которые Дин Мартин носил в фильме «Рио Лобо». Присев на банкетку, я их померил и понял, что мои поиски закончены. Сапоги прекрасно сидели по ноге, и я был от них в полном восторге. Правда, Мэгги они все равно бы не понравились, но это, как говорится, отдельная песня.
Я повернулся к продавцу:
– Я их беру. Нет, я не буду их снимать, так в них и пойду…
Брезгливо морща нос, продавец двумя пальцами взял мои кроссовки, положил в коробку из-под сапог и закрыл крышку, а я направился к кассе, чтобы оплатить покупку. По дороге, впрочем, я прихватил еще две пары «Рэнглеров», на что никогда бы не осмелился, будь со мной Мэгги.
Из магазина я вышел, сияя, словно деревенский дурачок, желающий выглядеть настоящим фермером. И все же я улыбался, что в последние месяцы бывало со мной нечасто. Пересекая парковку, я нарочно наступил в глубокую лужу и с удовольствием отметил, что нога даже не почувствовала холода.
Наконец я снова сел в машину, где дожидался меня Блу, и начал задним ходом выезжать с парковки. Глядя в зеркало заднего вида, я вдруг увидел в нем собственное расплывшееся в улыбке лицо и был так поражен, что остановился и некоторое время сидел неподвижно. Лишь убедившись, что в зеркале действительно я, а не какой-то другой человек, я тронул пикап с места и направился на северо-восток, в сторону Колумбии. Через несколько миль я свернул с шоссе и поехал по узким бетонным и грунтовым дорогам, соединявшим небольшие городки и поселки, выросшие в последние годы вокруг бескрайних хлопковых, арахисовых и табачных плантаций. Блу то высовывал нос в окошко, то норовил свернуться на пассажирском сиденье рядом со мной, словно никак не мог принять окончательное решение. Новые запахи будоражили его, и я догадался, что Блу никак не может взять в толк, как понимать новую машину и нового меня. Я почесал ему за ушами, и пес успокоился, улегся на сиденье, а голову положил мне на колени. Правя одной рукой – другую я выставил в окно, – я то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы снова увидеть свою улыбку и попытаться к ней как-то привыкнуть. Если бы Мэгги была сейчас здесь, думал я, она бы тоже улыбалась. Мысль об этом поддерживала меня, отгоняя легкое чувство вины.
Вскоре стало темнеть. Мы ехали по какой-то старой дороге, состоявшей почти исключительно из ухабов и выкрошившегося бетона, когда мое внимание привлекла боковая дорога, которая мне сразу чем-то понравилась. Недолго думая, я свернул на нее и поехал по сырой, заросшей травой грунтовке, петлявшей между таких толстых кипарисов, что даже если бы я, Мэгги и Эймос взялись за руки, нам все равно не удалось бы обхватить ни один из этих гигантских стволов.
