Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
Ну а если же силы не оставят, он покорит с помощью своей скрипки еще много разных дальних стран – Россию, Америку… В Америке живет прелестная Шарлотта Уотсон, которая, может быть, станет его женой…
Паганини рассказывает Джерми о письмах, полученных от Шарлотты из Америки и от ее отца из Лондона: он помирился с ним… Но Джерми предупреждал его:
«Одно письмо открывает тебе дорогу в Лондон, другое – в иной мир. Тебе же, чтобы обрести тепло, хочется отправиться в Россию; но, может быть, лучше сначала побывать во Франции, проехать затем по Голландии, пересечь снова германскую границу, чтобы отдохнуть среди трофеев и лавров».
«Если б здоровье позволило мне, – отвечает он Джерми 23 декабря 1835 года, – я бы поехал в Нью-Йорк, чтобы вернуться оттуда вдвоем…»
И на другой день продолжает в этом же письме в минуту доброго настроения и оптимизма:
«Мне по-прежнему по душе идея провести зиму в России…»
«Живу, надеясь…» – признавался он другу. Да, еще будут впереди хорошие дни, нужно гнать прочь мрачных призраков, тоску и печаль, нужно держаться…
И прежде всего нужно сбросить с себя этот холод неподвижности и бездействия, снова вызвать голос своей драгоценной скрипки, вновь испытать ее волшебную силу, вернуться к публике, согреться во вновь вспыхнувшем пламени ее восторга… Это единственный способ, чтобы не рухнуть в бездну отчаяния. Отдых и безделье – не для него.
* * *
Первый концерт Паганини после возвращения на родину состоялся 14 ноября 1834 года. Сначала его объявили на 4-е, но из-за болезни скрипача отложили.
Мигоне писал об этом в письме от 4 ноября кузену Леонардо Дюрану, сообщая, что концерт скрипача должен состояться в герцогском театре «в присутствии герцогини, которая с огромным удовольствием встретила это его решение».
В 1815 году после венского договора герцогиней Пармы стала Мария Луиза, которую Паганини встречал при австрийском дворе еще в 1828 году. Герцогский театр (ныне это Королевский театр), построенный в конце XVIII века, в 1829 году перестроили и декорировали по желанию второй жены Наполеона, которая если и не сумела приобрести особых симпатий как супруга императора, то завоевала авторитет как государыня Пармы, Пьяченцы и Гуасталлы, как меценат, помогающий искусствам и артистам, и вызывала всеобщее восхищение как превосходная правительница своих владений и подданных.
Золотым веком культурной жизни Пармы стал период между XVI и XVII столетиями, когда городом правили герцоги Фарнезе, а затем следующее столетие – времена дю Тийо, аббата Фругони, Томмазо Траэтты.
Мария Луиза стремилась вернуть городу прежний блеск. Любительница музыки, приехав в Парму, она сразу же организовала прекрасный оркестр, который под управлением двух комиссий – художественной и административной – и под руководством самой герцогини играл в герцогском театре и на дворцовых празднествах.
Понятно, что Мария Луиза с радостью посетила благотворительный концерт Паганини.
С дипломатическим тактом скрипач включил в программу вместе с Торжественным аллегро из одного своего концерта, Любовным ларгетто из Венецианского карнавала также Торжественную сентиментальную сонату с вариациями на тему австрийского национального гимна. Это, несомненно, понравилось герцогине, и вечер стал своего рода прелюдией дружеских отношений между ней и скрипачом.
Музыкант получил тем временем торжественное приглашение из родного города. Мэры Винченцо Серра и Джан Винченцо Риччи, воспользовавшись пребыванием в Генуе Карла Альберта, попросили его оказать честь концерту Паганини. Король согласился, они написали скрипачу, и выступление назначили на 30 ноября в театре «Карло Феличе».
«Гадзетта ди Дженова» 3 декабря 1834 года так сообщала об этом вечере:
«Радостным и полным событий стал для генуэзцев минувший воскресный вечер! Многочисленные фонари освещали подъезд здания театра и многолюдную толпу, собравшуюся, чтобы приветствовать их величества, которые своим монаршим присутствием делали это желанное событие еще торжественнее и приятнее.
Трудно описать, как выглядел в этот вечер великолепно иллюминированный театр, в котором собралось не меньше трех тысяч зрителей, с нетерпением ожидавших начала концерта…
Паганини появился на сцене. Все замерли. Могучие звуки раздались при первом же сильном ударе его смычка, и удивительная музыка заполнила зал: звуки, голоса и, можно сказать, едва ли не слова, которые, казалось, издавал этот волшебный деревянный инструмент, вызывали во взволнованных душах слушателей самые высокие чувства и мысли.
О, сколько раз напряженное внимание сменялось внезапным изумлением публики, которая, движимая примером их величеств и всеобщим восторгом, самыми бурными аплодисментами приветствовала своего выдающегося соотечественника, выглядевшего столь же скромным, сколь благодарным и взволнованным».
В этих обстоятельствах совет декурионов города Генуи повелел выбить медаль в честь скрипача с надписью:
«Nic. Paganinin Fidicini cui nemo par fuit civique bene merenti, 1834».[176]
5 декабря скрипач выступил со вторым – благотворительным – концертом в театре «Карло Феличе». Генуя была омрачена трауром в связи с холерой, которая уже несколько месяцев бродила по Европе, и известно, что сбор от этого концерта передали в пользу бедных семей, пострадавших во время эпидемии. Позднее скрипач предложил в их пользу еще тысячу лир.
Из Генуи он отправился в Пьяченцу, где 10 декабря дал концерт, который, как пишет Эттори ди Джованни,[177] «довел до безумия» его сограждан.
12 декабря снова приехал в Парму и участвовал в придворном празднестве, устроенном по случаю дня рождения Марии Луизы. 20 декабря, уступая желанию придворного государыни, графа Анджело Бьянки, скрипача-любителя, дал академию в палаццо «Коста» в Пьяченце перед избранной аудиторией.
В канун Рождества он вернулся в Геную, приняв приглашение маркиза Филиппо Паолуччи играть 2 января на вечере в его доме. На этот раз он любезно согласился играть в частном собрании.
Он намеревался вернуться в Парму и, может быть, даже отправиться в Милан, чтобы выступить в «Ла Скала», но плохое самочувствие вынудило его остаться в Генуе. Друзья, навещавшие скрипача, утешали его, но он все равно немало печалился и расстраивался, как о том свидетельствует письмо к Джоаккино Понте, доброму старому другу, посвятившему ему в 1809 году торжественную оду. Вот это письмо:
«Друг мой, чтобы прийти в прибежище страдания, мало подняться по нескончаемой лестнице в мое жилище, и ты скоро убедишься в этом, если только твое выздоровление окажется столь же скорым, сколь горячо и мое желание увидеть тебя. Меня навестил поэтический гений синьор Пьетро Изола. Так что дружба и музы стремятся смягчить суровость моей судьбы. Нежнейшие подруги опечаленного человечества, они прибудут, с тем чтобы судьба снова смилостивилась ко мне.
Это слова моей признательности в двух строках великому поэту и в одной строке тебе, к кому я так искренне привязан.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
