Известие о бегстве Марии из Шотландии поразило всех, кто его получил. В своих фантазиях Мария вскоре по прибытии встречалась с Елизаветой и рассказывала ей, как знать отвергла ее, помазанную королеву, как угрожала ей смертью и принудила отречься от престола. Кроме того, если, конечно, Мария продумывала свои действия на много шагов вперед, она сказала бы кузине, что желает вернуться в свое королевство, а Елизавета незамедлительно предоставила бы ей армию. Реальность оказалась совсем иной. Мария прибыла в Англию вопреки всем советам, повинуясь внезапному импульсу. Она вряд ли имела какой-то план действий, если не считать желания доверить разрешение своих проблем кому-нибудь другому. Чтобы добиться этого, она, находясь в Уоркингтоне, написала второе, более длинное письмо Елизавете, описывая свое положение и все оскорбления, нанесенные ей ее дворянами. Оно начиналось с описания «Загонного рейда» — было там и единственное упоминание о Дарнли: le feu roy mon mari[85] — причем Мария подчеркивала, что простила его участников по совету Елизаветы, хотя эти люди убили Риццио у нее на глазах. Мария просила помощи не как королева, а как несчастная, лишившаяся всего женщина, которая проскакала шестьдесят миль, а потом боялась передвигаться в дневное время. Она подписалась как «добрая сестра, кузина и беглая пленница». Елизавета могла считать письмо формальным началом переговоров о том, как оказать помощь шотландской кузине и при этом получить выгоду для Англии.
Однако Сесил и Елизавета внимательно наблюдали за сильно изменившейся ситуацией. С Шотландией под управлением Морея было легко иметь дело: регент согласился бы заплатить высокую цену за признание Англией его режима. Но возвращение Марии поставило бы это соглашение под угрозу. С другой стороны, если бы Елизавета отказалась помочь Марии, та могла бы обратиться к другим монархам, и ее очевидным выбором стала бы Франция. Францию разрывали Религиозные войны, дворяне враждовали между собой и не были готовы поддерживать дело католической церкви, а у короля Карла IX отчаянно не хватало денег. Годом раньше Карл конфисковал церковные земли на сумму в 1,8 миллиона ливров, но этого все равно не хватало даже на внутренние потребности, так что военное вмешательство Франции в шотландские дела было маловероятно. Однако Мария по-прежнему могла выйти замуж. Выпущенная на просторы континентальной Европы, дважды овдовевшая королева превратилась бы в неконтролируемое и сексуально привлекательное орудие. Поэтому ей нельзя было позволить покинуть пределы страны, хотя в Англии она теперь стала центром притяжения для католиков, число которых увеличилось благодаря агитаторам из Европы. Елизавета не могла просто посадить Марию в тюрьму — сама мысль о том, чтобы поступить так с помазанницей Божьей, заставляла кровь стыть в жилах, но если бы удалось доказать, что Мария принимала активное участие в убийстве Дарнли, то открылись бы новые возможности. Самым суровым вариантом из них было бы отослать ее в Шотландию, чтобы ее там судили как убийцу короля, а самым мягким стало бы заключение в Англии. Елизавете удалось достичь оптимального решения: она согласилась встретиться с Марией, но лишь после того, как будет доказана невиновность последней. То был блестящий образец умения потянуть время.
Необходимо было урегулировать практическую сторону дела, поскольку Мария, чья свита разрослась до двадцати человек, явно не могла оставаться в Уоркингтоне. С визитом к Елизавете прибыл помощник коменданта Карлайла Ричард Лоутер, он также привез письмо от изумленного Сесила, в котором тот писал, что Марию отвезут в Карлайл, где она останется до тех пор, «пока я не узнаю, какова воля Вашего Величества». Лоутер также желал знать, является Мария почетной гостьей королевы или же пленницей.
Елизавета отправила к Морею Томаса Лейтона, дав ему инструкции сначала посетить Марию и обрисовать ей условия, на которых она могла остаться в Англии на пока неопределенный срок. Послание Елизаветы начиналось с выражения радости по поводу того, что Мария теперь свободна, далее сообщалось, что всем подданным английской королевы приказано подчиняться ей, что она «не замедлит получить помощь той властью, что Господь даровал королеве (Елизавете). Если она согласна оставаться в распоряжении королевы, пока та улаживает противоречия среди ее подданных, не призывая на помощь Францию, она получит от королевы всю необходимую помощь, чтобы убедить или принудить их».
Однако если бы Мария стала искать помощи Франции, тогда «Елизавета заключила бы, что ее главная цель — разжечь старые распри», и Лейтон должен будет объявить о ее недовольстве. Таким образом, Марию заверяли в том, что Елизавета окажет ей помощь лишь в том случае, если не будет военного вмешательства Франции. Морея же Лейтон «должен убедить передать спорный вопрос» на суд королевы Елизаветы. Елизавета и Сесил сразу поняли, что Мария может спровоцировать вооруженное вторжение, замаскированное под попытку освободить ее из английской тюрьмы.
Тем временем Лоутер, все еще не получивший разъяснений относительно статуса Марии, 18 мая перевез королевскую свиту в замок Карлайл. Замок, основанный в 1092 году Вильгельмом II, был достаточно величествен, чтобы разместить там королеву, однако не мог противостоять пушечным залпам. Поэтому в долговременной перспективе он был неподходящим местом для Марии, если бы Елизавета решила, что та — и в самом деле пленница и необходимо исключить возможность побега. Лоутер опасался, что Мария, которую разместили в покоях коменданта, «сбежит ночью из окна спальни при помощи полотенец, ведь женщина, столь крепкая духом и телом, легко может сбежать, находясь столь близко от границы». Он писал Сесилу: «Одежда ее милости износилась», однако с удовольствием сообщал, что оплатил все долги Марии в Кокермуте и обеспечил лошадей для ее переезда. Лоутер стал первым в длинном списке вынужденных оказывать Марии гостеприимство людей, которые посылали счета за расходы Елизавете. Им редко возмещали траты и практически никогда — полную сумму. Мария Стюарт недорого обошлась Шотландии, но в Англии стала очень дорогим иммигрантом.
Лоутер по-прежнему выражал сомнения относительно статуса Марии: «Если Ее Величество примет ее при дворе… то как и в какой форме?» Мария проливала слезы, получив известия о том, что Морей казнил некоторых из ее сторонников, и призвала отомстить за них Елизавету или — неразумная угроза! — она будет просить об этом своих друзей во Франции.
Всего лишь через два дня после прибытия Марии в Карлайл ее положение прояснилось, что явствует из письма английского Тайного совета: «Совет приказывает шерифу, мировым судьям и джентльменам Камберленда оказать шотландской королеве и ее свите почетный прием, который устроит граф Нортумберленд[86], и не позволить никому из них сбежать». Упоминание о побеге показывало, что Мария — скорее пленница, нежели гостья.
