В степи — избушка. Кругом — трава. В избе — старушка Скрипит едва!
Кузя берется протолкнуть в газеты несколько заметок о новом «гении». Петербургские читатели последовательно узнают о том, что «молодой, но уже известный в литературных кругах поэт В. Шелковников» выступал со стихами в доме Мецената; что «на нашем скудном небосклоне» появилась «новая звезда»; что скоро выходит первая книга стихов талантливого поэта; что Академия наук поставила вопрос о награждении Пушкинской премией поэта В. Шелковникова. Дальше — больше: процесс выходит из-под контроля Мецената. Шелковников, по прозвищу Куколка, действительно становится знаменитостью. Его фотографии продаются у Дациаро[101], портной Анри шьет ему фрак, журнал «Вершины» предлагает ему место редактора, первую книгу стихов берется печатать самое престижное издательство «Альбатрос». Наконец, в Куколку влюбляются жена Мецената и прекрасная Яблонька, которая выходит за него замуж.
В книге присутствуют все приметы литературной жизни дореволюционного Петербурга: владычество бульварной прессы над общественным мнением, тяга к скандалу в искусстве, церемонии коронования в поэты, лукулловы пиры в кабаках. В этом жестоком мире никто не печатает стихи талантливого, но скромного поэта Мотылька, зато бездарность, разрекламированная по всем правилам, прокладывает себе путь с высоко поднятой головой…
Рукопись романа была предложена Бухову, который выплатил Аверченко гонорар в 3400 чешских крон. В «Эхе» 10 июля был помещен анонс «Первый роман Аркадия Аверченко»: редакция заявила о приобретении «русского текста» большого юмористического романа «Карьера Куколки» у «одной из крупных американских газет» и о намерении начать его публикацию с середины июля. В действительности роман «Шутка Мецената» печатался в «Эхе» из номера в номер с 16 августа по 12 сентября 1923 года. Думается, «утка» насчет «американской газеты» была запущена Буховым специально, чтобы подогреть интерес к рукописи. (Отдельной книгой роман выйдет уже после смерти Аверченко в 1925 году в пражском издательстве «Пламя». В СССР «Шутка Мецената» впервые будет опубликована в 1990 году.)
Аркадий Бухов в письмах предупреждал своего друга, что роман может провалиться: «Теперь относительно романа. С ним мы с тобой немного сели. Я его прочел залпом и… должен сказать, что он написан и тепло и весело». Однако, как считал Бухов, в книге не хватает интриги, остросюжетности, читатель может заскучать. Видимо, так и получилось. Роман не «пошел». Аверченко почему-то обвинил в провале Бухова. Они поссорились.
Бухов — Аверченко:
«Милый Аркадий!
Будь любезен, извести меня, когда ты перестанешь злиться (с обозначением месяца и дня) и когда можно будет тебе написать письмо с просьбой о высылке материала. Сейчас, под серьезную руку позволю тебе сообщить одну вещь. Я печатал твой роман; искренно говорю тебе, что я его прочел с большим наслаждением и та маленькая группа интеллигенции, которая есть в городе, уже оценила его, но массовый читатель, который хочет только сенсационного романа, а не литературного — просто отпал от газеты. Недопоняли. Я пишу это тебе не в пику, а просто, чтобы показать, что я тебя по-прежнему люблю и считаю тебя лучшим другом. А ты и в дружбе своей брыкаешься как жеребец и норовишь копытом заехать в ухо, свинья ты, а не жеребец. С почтением, Бухов»[102].
Аверченко если и был обижен на Бухова, то недолго. В середине августа, когда у писателя выдались свободные три недели, он решил снова съездить в Ковно.
Аверченко — Бухову:
«Дружище!
Хочешь меня видеть? Я имею свободную неделю — приеду в Ковно на 1–2 вечера. А потом — не знаю, когда и свидимся: еду по Европе, а м. б. и в Америку. Так что — нажми свои клапаны и получай меня в свои объятия, если еще не угасла на Литве твоя козацкая мощь и сила. Кроме вечеров — о многом потребно потолковать. Да, а хоть бы и без толков, неужели тебе не хочется, правнук собаки, меня увидеть?! Целую тебя в левый волос — третий от уха. Твой друг Арк.
Дорогой Аркадий Сергеевич,
Аркадий поручил мне подробно сообщить Вам цель нашей поездки, что делаю с большим удовольствием, так как уж больно хочется попасть в Ковно и так же мило провести время, как в прошлый приезд. Мы подписали контракт на 15 вечеров в Бессарабию, куда мы должны прибыть к 15 сентября, а до этого мы 3 недели свободны, вот Аркадий и решил поехать в Ковно на недельку. Мы завтра выезжаем в Берлин, где пробудем до 20 августа, это последний срок нашей берлинской визы и, если к 20 августа Вам удастся нам выслать визы в Берлин — Аркадию, мне и Раисе Павловне (между прочим, у нас чешские паспорта), — но, главное, если Вам дадут на месте разрешение Аркадию выступить, а то мы потратим на дорогу, а потом придется вернуться обратно. Я думаю, что Аркадию они не откажут, я Вам высылаю прежнее разрешение, полученное мною в Ковне на 2 вечера, Вы им это покажите и, потом, Ваше слово тоже что-нибудь значит. Ведь все-таки это не балет, а Аверченко и мы хорошо себя вели в Литве, так что у них данных никаких нет нам отказать. Главное, не забудьте, что мы можем сидеть в Берлине до 20 авг. Если же от Вас будет телеграмма, что разрешение и визы посланы, то я на несколько дней смогу удлинить право пребывания в Берлине. Прошу вас немедленно телеграфировать по адресу:
