Мари-Кристин пристально наблюдала за мной.
— Теперь прочти остальные, — сказала она.
«Менингарт под Бодмином.
Любимая моя Дейзи. Я заранее знал, что ты мне ответишь. Я помню о твоих мечтах о славе и богатстве. Конечно, ты не можешь от них отказаться, особенно сейчас, когда появилась надежда, что они исполнятся. Если бы ты вернулась сюда, тебе бы пришлось с ними расстаться.
Ты пишешь, что у тебя там есть хорошие друзья, и они все для тебя сделают, больше, чем мог бы сделать я. Они богаты и хотят быть рядом с тобой. Я бы только мешал тебе, и ты права, говоря, что это стало бы концом всех твоих надежд и мечтаний… И, кроме того, ребенку нужно дать его шанс. Ты не смогла бы привезти ее сюда. Когда ты уехала, я понял, что это навсегда.
Я думал, тебе там придется трудно. Но, судя по всему, ты хорошо справляешься с трудностями. Я надеялся, что, может быть, из-за ребенка ты вернешься ко мне, но ты пишешь, что именно из-за него ты должна остаться.
Я постараюсь это понять.
Вечно любящий тебя, Эннис»
Было еще одно письмо.
«Менингарт под Бодмином.
Любимая моя Дейзи.
Я так счастлив узнать о твоем успехе. Ты теперь знаменита, моя дорогая. Я всегда знал, что ты сумеешь добиться того, чего захочешь. И ребенок тоже счастлив, у нее есть все, чего только можно пожелать — много больше того, что было бы у нее здесь. И ты намерена сделать все, чтобы ей не пришлось испытать того, что испытала ты.
Тебя ждут еще большие успехи. Ты всегда добивалась своего.
По-прежнему любящий тебя и ребенка,
Эннис»
Не успела я кончить читать, как Мари-Кристин спросила:
— Что ты об этом думаешь? Ведь это ты — тот ребенок, о котором идет речь.
— Да, может быть, я.
— Иначе, почему он так пишет? Почему так интересуется тобой?
— Он просит ее вернуться и выйти за него замуж.
— Ноэль, ребенок, о котором он пишет — ты.
— Но ведь прямо он этого не говорит.
— Да, прямо не говорит, но, по крайней мере, это можно предположить. Мы должны все выяснить, Ноэль. Должны, понимаешь? Мы поедем туда, в этот… — она выхватила письма. — В Менингарт, — сказала она, — под Бодмином. Мы найдем Энниса. Необходимо это сделать. Ты только представь, если…
— Если он мой отец?
— Да, и если это так, тогда…
— Слишком поздно, Мари-Кристин.
— Мы должны это знать. Неужели тебе не хочется знать, кто твой отец?
— Но эти письма — единственное, что у нас есть.
— Это уже немало для начала. Менингарт, наверное, небольшой поселок, иначе он бы не писал «под Бодмином». И Эннис, это все-таки не такое распространенное имя как Джон или Генри. Там не может быть много Эннисов.
Она очень разволновалась.
— Мы найдем его. Мы узнаем правду!
— Но это означает — вторгаться в мамино прошлое, пытаться узнать то, что она хотела скрыть.
— Но это касается тебя. Ты должна знать правду. Если бы она могла предположить, что из этого получится, она бы обязательно сказала тебе правду. Она бы сама захотела, чтобы ты ее узнала. Ты сейчас просто слишком взволнована этими письмами. Потом ты поймешь. Ноэль, мы немедленно едем в Менингарт. Мы разыщем Энниса. И узнаем всю правду.
Как только мы приняли решение ехать в Корнуолл, Мари-Кристин совсем потеряла покой, и я тоже уже была готова последовать ее примеру. Для нас обеих лучше было, не откладывая, отправиться в дорогу.
Через несколько дней после того, как обнаружились эти письма, мы уже были на пути в Бодмин. До самого Тонтона поезд был переполнен. Потом люди начали понемногу выходить, и до того еще, как мы подъехали к Экстеру, вагон опустел. В Экстере в него сели лишь две немолодые дамы.
Мари-Кристин стояла у окна и то и дело окликала меня, призывая посмотреть на проносившиеся мимо пейзажи. Она сразу же обратила внимание на красную плодородную почву Девона.
Обе дамы с нескрываемым интересом наблюдали за нами. Потом одна из них сказала:
— Вероятно, вы впервые в Западных землях?
— Да, — ответила я.
— И вы, и эта молодая француженка?
— Да, мы обе здесь впервые.
— Едете на каникулы? — спросила вторая дама.
Мари-Кристин ответила:
— Что-то вроде. Мы хотим изучить эти места.
— Думаю, другого такого места, как Корнуолл, нигде нет, не правда ли, Мария? — сказала одна из дам другой.
— Сущая правда, — подтвердила Мария. — Здесь, в Корнуолле, есть что-то такое, чего не встретишь ни в одном другом месте. Я всегда это говорю, верно, Кэролайн?
— Да. Мы живем здесь всю жизнь. И не часто уезжаем отсюда. Разве что проведать нашу замужнюю сестру, которая живет с семьей в Экстере.
— Вы живете недалеко от Бодмина? — спросила я.
— Да.
— Не знаете ли вы местечко под названием Менингарт? — нетерпеливо спросила Мари-Кристин.
— Менингарт, — задумчиво повторила Кэролайн. — Боюсь, никогда о таком не слышала.
— А ты, Мария?
— Менингарт, говорите? Нет, я такого не знаю.
— Где вы собираетесь остановиться? — спросила Кэролайн.
— Мы пока не решили. Надеемся, там будет нетрудно снять комнату в какой-нибудь гостинице. Сначала на одну ночь, а если понравится, останемся дольше. Или поездим по окрестностям.
— Думаю, им лучше остановиться в «Танцующих девах», правда, Мария?
— О, да, в «Танцующих девах». Лучшего им не найти. Если, конечно, их не смущает, что это немного за городом.
— Пусть за городом. Мы не имеем ничего против.
— Там на станции есть извозчик, он вас и довезет. Это всего несколько миль от Бодмина, можно и пешком пройти. Гостиница эта небольшая, комнат десять, пожалуй, но мы слышали о ней только самые лучшие отзывы. Вам там будет удобно. Наши знакомые останавливались там несколько раз. Только скажите, что вы от сестер Тригорен, и они сделают все наилучшим образом.
— «Танцующие девы», — сказала Мари-Кристин, — звучит очень мило.
— Гостиницу так назвали из-за камней. Там есть такие камни, говорят, они похожи на танцующих девушек. Из окна гостиницы вам их будет видно. Они там лежат с незапамятных времен.
— Как только приедем в Бодмин, мы обязательно сходим к этим камням, — сказала я. — Мы вам очень благодарны за вашу помощь.
— Кстати, нас зовут Мария и Кэролайн Тригорен.
— А я Ноэль Тримастон, а это Мари-Кристин де Каррон.
