Девушка рассмеялась.
– Быть может, и не светится… Только не надо меня смешить, а то я, чего доброго, взорвусь. Дело в том, что сэр Бонами долгие годы наслаждался своей жизнью и вдруг осознал… ну, мне так кажется… осознал, что у него нет особого желания менять что-либо. Для него это, должно быть, оказалось ужасным потрясением, но скоро он свыкнется с такой мыслью… Как бы там ни было, сэр Бонами на самом деле любит ее. Он будет весьма гордиться своей женой и упиваться восторгом, наблюдая за тем, как она тратит на себя огромные суммы его денег… Ой, дорогой! Посмотри, который час! Надо поспешить, а то я опоздаю к ужину! Кит! Что за генерала твоя матушка пригласила к нам на ужин? Жаль, что она сделала это, потому что я должна еще кое о чем рассказать. Я сказала бабушке, что ты не Денвилл.
– Боже милостивый! Зачем ты это сделала? Я думал, мы договорились, что рассказывать буду я.
Девушка покачала головой.
– Поверь мне, Кит, ты бы не смог умаслить ее.
Молодой человек вопросительно приподнял брови.
– Неужели? Как я понимаю, твои усилия завершились успехом?
– Ну, я точно не знаю… Появление этого генерала спутало мне все карты, – серьезным тоном произнесла юная леди. – Бабушке придется весь вечер держать язык за зубами, и посему настроение у нее будет плохое и она наверняка решит выместить раздражение на тебе. Однако нельзя отрицать, что ты определенно симпатичен ей. Надеюсь, она смягчится, если тебе удастся измыслить, как бы всем нам выпутаться из этой скандальной истории, чтобы никто не догадался о том, что же произошло на самом деле.
– Пожалуй, ты права.
Кресси вопросительно посмотрела на Кита.
– Должна признаться, это кажется мне сложной задачей, но думаю, у тебя в голове уже зародилась какая-нибудь мыслишка. Я права?
– Честно говоря, пока нет, любимая.
– Ах, – слегка разочарованно вздохнула Кресси. – По правде сказать, это несколько сбило меня с толку, потому что я надеялась, ты уже придумал, как ловко выйти из этого положения.
– Понимаю, – промолвил Кит, разглядывая девушку с выражением виноватого удивления на лице. – Поверь, дорогая, очень неохотно мне приходится рушить твои иллюзии на мой счет, столь лестные для меня. Полагаю, лучше будет тотчас же очистить свою душу. Кресси, любимая! Если ты собираешься стать супругой блестящего дипломата, то от этой пагубной привычки тебе придется отказаться… Короче говоря, я также пребываю в полнейшей растерянности насчет того, как это сделать.
Ее серьезность уступила место веселью.
– Ох, Кит! Какой же ты бука! – засмеялась Кресси. – Ты что, и впрямь считаешь меня настолько глупой, чтобы тешить себя несбыточными надеждами? Я просто уверена в том, что ты сможешь найти выход, который устроит всех.
Мистер Фенкот, должным образом восприняв трогательную убежденность любимой в его сообразительности, по-прежнему держа ее в объятиях, учтиво произнес:
– Разумеется, я найду. В конце концов, у меня еще в запасе двадцать минут на размышления, прежде чем я выйду в столовую к ужину. Что же касается предстоящего бракосочетания нашей матушки, то, полагаю, мне и двадцати секунд хватит для того, чтобы убедить брата не только со всем согласиться, но и принять предстоящее вполне любезно и одобрительно.
Мисс Стейвли громко расхохоталась, но в ее глазах светилось неподдельное восхищение.
– Более чем достаточно… Мой дорогой, мой любимый…
Глава 21
Ужин в Рейвенхерсте в тот вечер нельзя было отнести к числу наиболее удачных приемов леди Денвилл. Впрочем, хозяйку дома утешала мысль о том, что никто из представителей света, с чьим мнением она считалась, все равно ничего не узнает. Графиня блистала своим всегдашним великолепием. Мисс Стейвли сидела как на иголках. Почтенная вдова была женщиной достаточно мудрой, чтобы в присутствии постороннего, имевшего к тому же репутацию неисправимого бродяги, пускаться в откровения, особенно если он сидит рядом с ней во главе стола. Сложившееся положение вещей не на шутку раздражало леди Стейвли. Она вся кипела от злости, и, стоило кому-либо заговорить с ней, ответная реплика старухи сочилась язвительной желчью. Генерал Оукеншоу в свою очередь с раздражением выявил, что его старый соперник, которого он за глаза клеймил столь нелицеприятными метафорами, как «губошлеп», «брюхо-пудинг», «посмешище», «колодка для париков», «недотепа», «жирный варфоломеевский карапуз» и прочие, является почетным гостем в Рейвенхерсте и, по-видимому, состоит в близких отношениях с хозяйкой.
Единственным человеком, который получал удовольствие от происходящего, был сэр Бонами Риппл. Он присоединился к остальному обществу, не ожидая от предстоящего ужина ничего хорошего. Целительный сон, на который сэр Бонами возлагал большие надежды, так его и не посетил. Он не смог сомкнуть глаз даже на секунду. С неудобной кушетки пожилой джентльмен поднялся, находясь в прескверном расположении духа. В голове зародилась мыслишка, что недолго ему уже осталось жить на этом свете. Однако, стоило сэру Бонами войти в просторную гостиную, где к тому времени собрались другие, настроение у него немного улучшилось. Леди Денвилл была само очарование в своем золотистом атласном платье.
Хозяйка дома, пленяя сэра Риппла своей обаятельной улыбкой, направилась к нему и, протянув обе руки, произнесла:
– Мой дорогой Бонами!
– Амабель! – с придыханием выговорил он. – Честное слово, вы просто восхитительны! Обворожительны!
– Серьезно? Весьма признательна вам. Никто, кроме вас, не может быть лучшим судьей того, что касается моды.
Сэра Бонами охватило столь сильное чувство восторга, что у него просто не хватило слов, чтобы выразить свою мысль. Он лишь поцеловал обе протянутые к нему руки. Когда сэр Бонами выпрямился, его камберлендский корсет мерзко заскрипел. От внимания пожилого джентльмена не укрылось то, что генерал Оукеншоу наблюдает за ними с явным отвращением. Это доставило ему несказанное удовольствие. С того момента сэру Бонами стало ясно, что вечер обещает выдаться весьма славным. Поднеся к глазам лорнет, он воскликнул:
– Господи! Благослови мою душу! Оукеншоу собственной персоной! – Затем, уронив лорнет, он ринулся к генералу и, протянув руку, произнес добродушным тоном, который никого все равно не смог бы обмануть: – Дорогой сэр! Прошу извинения за то, что я не сразу узнал вас. Вам ведь известно: когда человек входит в преклонные года, его память ослабевает. Сколько лет прошло с тех пор, как я в последний раз имел удовольствие пожимать вашу руку? Ну… лучше не будем углубляться в столь щекотливый вопрос.
– У меня память не ослабела, – произнес генерал. – Я узнал вас, стоило вам войти в комнату. Вижу, вы такой же толстый, как и в прежние времена.
– Нет, мой дорогой старинный друг! – с невозмутимой веселостью в голосе заявил сэр Бонами. – Это вы сказали по доброте своего сердца, но я стал намного толще, чем был в то время. Но вы ни на йоту не изменились… Теперь, когда я могу разглядеть вас вблизи, вижу, что вы такой же старый… Как там вас называли? Ворчун… Нет. О чем это я болтаю… Не то… А-а-а… Старый скряга… Точно! Как я мог позабыть? Старый скряга!
