— Буду ждать результатов, — коротко произнес Филипп Ардейл и поспешил к лестнице, ведущей из подвала наверх. Он привык чувствовать свою силу и власть, быть хозяином положения, а потому роль просителя была ему неприятна. Ситуация уже давно выскользнула из-под его контроля.
Ардейл вернулся в свою квартиру в отвратительном настроении. Он любил планировать события и манипулировать людьми, как шахматными фигурами, а сейчас это ему не очень хорошо удавалось. Его планы зависели от демона. Ардейлу вскоре предстояло отчитываться перед Верховным магистром о проделанной работе по срыву реставрации Белого Ковена. Только он отвечал за это. Но сказать пока было нечего. А ведь эти дополнительные обязанности позволяли ему беспрепятственно соваться в чужие владения и хозяйничать там. Остальные черные магистры вынуждены были смириться с тем, что он иногда действует не только у себя во Франции, но и у них. Это очень нравилось Ардейлу. Фактически он сейчас являлся правой рукой Верховного магистра. Он чувствовал себя особенным, у него было больше прав и больше власти, чем у других.
Магистр налил себе из хрустального графинчика на столике бокал вина и, ходя кругами по комнате, попытался предугадать ход событий и меры, которые надо принять, чтобы они развивались в необходимом русле. Кто-то играл в стратегические игры, а Ардейл предпочитал по-своему планировать и перекраивать реальную жизнь. Он скользнул взглядом по стене и увидел свое отражение в зеркале, вгляделся. В уголках глаз и на лбу заметил маленькие морщинки, которые старили его на несколько лет. Свободной рукой он пригладил свою шевелюру и увидел один седой волосок. Ардейл с тревогой разнял пряди волос и убедился, что седина больше нигде не укоренилась. Но и малых признаков старения хватило, чтобы недовольно сморщиться и залпом выпить вино, не оценив букет. Он набрал номер телефона своего ученика.
— Да, — раздалось в трубке без всякой радости и энтузиазма.
— Пьер, мне нужна жертва.
— Какая?
— Не телефонный разговор. Жду тебя через десять минут.
Ардейл положил трубку обратно на столик и в ожидании сел в кресло, барабаня пальцами по мягкой обивке подлокотника.
Минута в минуту Пьер добрался до двери квартиры магистра. Он ужасно запыхался. Ему пришлось пробежать несколько кварталов до точки телепортации. Мысленно он на все лады костерил учителя за срочность вызова. Обычно на дорогу к его дому у него уходило от двадцати до тридцати минут. Ардейл, естественно, не собирался это учитывать, ставя свое желание превыше всего. Опоздать Пьер не рискнул — мало ли какое наказание взбредет в голову учителю. Он и в хорошем настроении не слишком милостив. Перед дверью парень попытался придать лицу спокойное выражение, скрыв раздражение и злость. На звонок дверь открыл слуга. Кажется, уже не тот, что в прошлый раз, но он не был уверен. Пьер не приглядывался и не запоминал внешность прислуги. На мебель он и то обращал больше внимания.
Пьер сейчас был не в настроении общаться с учителем. Его мысли занимало неудачное покушение на вредных новичков Белого Ковена. Доведенный до отчаяния головной болью от постоянных докладов бесенят, он в буквальном смысле воспроизвел ироничное предложение магистра — скинул кирпич на голову девчонки. «Надо было взять три кирпича, — злился Пьер, — а еще лучше — чугунную ванну. Она побольше и явно не пролетела бы мимо. Что за невезение? Почему девчонка так не вовремя шагнула назад? Эх… Сейчас бы от скольких проблем избавился. Без девчонки демон быстро разобрался бы с парнем, а там, глядишь, и с вампиром подсобил бы. Надо было просто обставить все так, как будто магичку убил вампир. Демон, обозленный, что его планы сорвались, точно достал бы нахальную нечисть! А теперь эти новоявленные маги будут начеку. Когда я наконец избавлюсь от обязанности следить за всеми? Как меня уже достали доклады бесенят! Нет, надо срочно избавляться от обоих магов, иначе мне никакой жизни не будет!»
Магистр встретил ученика легким пренебрежительным кивком. Пьер тоже не стал любезничать, чтобы не выдать свое истинное настроение.
— Пьер, завтра к полуночи мне нужна жертва, — без предисловий сказал Филипп Ардейл.
— Возраст? Пол?
— Парень не старше двадцати пяти лет. Чем младше, тем лучше. Мне пора провести ритуал омоложения.
— А можно поприсутствовать?
— Нет, — отрезал Ардейл. — Ритуал проводят без свидетелей.
— А как же я его потом узнаю?
— Я тебе все подробно расскажу, когда придет время, — снисходительно пообещал магистр. — Пока тебе эти сведения ни к чему.
— Это что, я до сорока лет в учениках ходить буду? — не сдержался Пьер. — В Ковене белых магов парень с девчонкой стали уже полноправными магами, хотя проучились на три года меньше!
— Я смотрю, у тебя слишком много свободного времени, а потому в голову лезут лишние мысли, — с угрозой заметил магистр. — Что за претензии? Ты думаешь, я тебя плохо учу?
— Что вы, — пошел на попятную Пьер. Злить учителя не входило в его планы. — Вы даете знания медленнее, но наверняка качественнее. — Пьер натянул на лицо лицемерную улыбку.
— Вот это правильная мысль. Молодец! Иди выполняй задание.
Оставшись один, магистр прикинул, сколько еще сможет держать Пьера в учениках, не вызывая при этом решительного протеста. На сколько лет хватит притворного смирения ученика? Сам Ардейл взбунтовался против приказов отца уже через семь месяцев обучения. Ему тогда было пятнадцать. С этого возраста он сам начал постигать ритуалы, тайком подсматривая за другими магами и экспериментируя. Уже с того возраста он стремился к власти и был самостоятелен. Уморив несколько жертв, ему удалось вызвать демона Высшего круга прямо на собрание своих коллег. Он заставил всех считаться с собой, продемонстрировав силу, и заявил свои права на распоряжение человеческими жизнями. Ему отдали тогда для контроля пол-Франции. Он, как паук, мог плести любые интриги, влиять на политику и жизнь страны исподтишка в меру своих тогда еще небольших сил. Как кукловод учится управлять марионетками, так и он учился применять власть, выкраивать для себя выгоду, деньги и при этом оставаться в тени, за кулисами. Ардейл быстро постиг, что черный маг всегда должен действовать чужими руками, не подставляя себя. Именно эту истину еще так и не понял Пьер.
Было семь часов утра. Для меня это время уже прочно начало ассоциироваться с крепким и здоровым сном. За лето я привыкла ложиться в час ночи или уже под утро и вставать где-нибудь в одиннадцать-двенадцать. Родственники считали, что это из-за работы. Пришлось им сказать, что устроилась в больницу санитаркой, так как хочу финансовой независимости, а за ночную смену платят больше. Деньги, выдаваемые мне в Ковене, их убедили. И вот теперь мне придется выдумывать что-то новенькое — сегодня было уже второе сентября, и в институте начинались занятия, которые мне хоть изредка следовало посещать. Утренние лекции в моем понимании плохо сочетались с ночными рейдами против нечисти.
Отчаянно зевая, я одевалась для похода в институт. На улице похолодало. Даже погода, казалось, намекала, что лето закончилось и начались учебные будни. Вместо коротких шортов пришлось облачиться в джинсы, вместо короткой футболки — в клетчатую рубашку с длинными рукавами. Несколько верхних пуговок я «случайно забыла» застегнуть. Флаконы с зельем ночного зрения и косметику в сумке пришлось потеснить, чтобы вместить одну толстую тетрадку и ручку. Выкладывать бутылочки я не стала. Мне без них было как-то неуютно. Везет Димке! Он-то свободен как ветер. Ему не надо думать, как совместить обучение в институте с работой в Ковене и с устройством личной жизни. Саша сегодня вызвался встретить меня после занятий и пригласил на прогулку в парк. Он сказал, что у него начался отпуск и это надо отпраздновать. Парк вызывал у меня нехорошие воспоминания, и вечером я бы, наверное, идти отказалась, но занятия закончатся в третьем часу, и будет еще довольно рано и светло. И чего его тянет в это мрачное место?
