– А Рогов здесь работал, не помните? Всеволод Рогов?
Деркач хмыкнул:
– Как же не помнить? Тоже уникальный был мужик. Электричества не чувствовал, представляете? Его даже триста восемьдесят вольт не брало, вот такой он был! Ну и дока, конечно… Я их всех подлавливал на халтуре, и только у него система работала как часы!
– А где он… Ну, сейчас?
– А хрен его знает. Но с такими мозгами, думаю, не пропадет!
Когда добили коньяк, каплей присел у подоконника, взявшись перебирать стеклотару. Он разглядывал бутылки на просвет, встряхивал их, но внутренности были пусты, как пески Сахары.
– Сейчас, сейчас, где-то должно было остаться… – бормотал он. – Есть! Соточка всего, но тут уж извините!
На стол была торжественно водружена залапанная пальцами и обсиженная мухами бутылка, на дне которой плескалась какая-то жидкость.
– Что это? – осторожно поинтересовался Пухов.
– «Шило»! – был ответ. – Иначе говоря, напиток богов.
– Морских богов? – уточнил приятель.
– А каких еще? Не сухопутных же…
Пока Деркач разливал, тщательно выверяя пропорцию фифти-фифти, Пухов быстро проговорил на ухо:
– Пить или не пить – дело твое, но мой ЗИМ – не реанимобиль, учти.
Мятлин все-таки решился, получив ожог гортани вместе с ощущением того, что в рот запихали жженую резину.
– А?! – требовал восхищения каплей. – Каково?! На таком горючем можно хоть к черту на рога!
– Можно… – кивал Мятлин, закусывая засохшей коркой. – А еще жертвы кораблю можно приносить, верно?
– Жертвы?! – Благостное выражение лица Деркача вдруг сменилось тревожным. – Откуда знаешь? – спросил отрывисто.
– Я много чего знаю. Про белого мичмана, например…
– Вон оно как… – покачал тот головой. – А вы мне сразу показались подозрительными. Я как увидел вас, тут же подумал: не наши люди! С каким заданием явились?! Кто послал?! Как проникли на территорию?!
– Ну, понеслось… – протянул Пухов. – Але, гараж! Тебе же объяснили: экскурсанты мы! И ты нам, между прочим, экскурсию обещал провести!
– Молчать!
Кулак военпреда с грохотом опустился на стол. Бутылка с «шилом» подпрыгнула, но Деркач умело ее поймал, чтобы тут же вылить остатки в рот.
– Сидеть на месте! Я вызываю охрану!
– Может, «скорую» из психушки? – отозвался Пухов.
– Молчать!
Деркач очумело вращал глазами:
– За разглашение государственной тайны – к высшей мере! Оружие на изготовку… Пли!
– Надо же, попал! – потешался приятель.
Мятлин же за курьезностью различал что-то жуткое и, как ни странно, связанное с тем, что вылезло из компьютера и начало разрушать жизнь…
Деркач потух так же быстро, как вспыхнул:
– А-а, к хренам все – знаете так знаете! Все равно того корабля уже нет. Ему не жалко было жертвы приносить, ясно вам? За ним такая силища стояла, такая мощь… Только вам, хлюпикам, этого не понять. Да и где теперь «Кашалот»? Был, да весь вышел!
– Не весь, – отозвался Мятлин, вставая. – Не весь вышел, в том-то и дело. Ладно, идем отсюда.
Странное ощущение преследовало потом несколько дней. Детские выдумки резонировали с записками Рогова, а они, в свою очередь, аукались с теми страхами, какие пробуждал неуправляемый компьютерный космос. Из какой зоны этого космоса прилетит зловещая Немезида, звезда смерти? Что за комету она пошлет и останется ли что-нибудь после последнего удара?
Их разговор с Пуховым тоже был странным. Когда добрались до ЗИМа, он уселся в машину, но мотор заводить не спешил.
– Я, конечно, ничего не понимаю, но вижу: достала тебя жизнь. Чего ты ищешь в таких местах, если не секрет?
– Скелет в шкафу… – через силу усмехнулся Мятлин. – Правда, очень трудно искать скелет в темном шкафу, особенно если там его нет.
– Ну-ну, шутник. Тогда я тебе скажу, что тут ищут мои индастриал-туристы. Я думаю, им приятно видеть поражение цивилизации, в таком лунном пейзаже человеку кажется, что он – главный. Сильный, вечный, всепобеждающий, а тут – фуфло, мертвое железо. Но это иллюзия. Железо давно преобразовалось в такие формы, что нам его уже не понять. Вот мой «членовоз» мне понятен, я его своими руками до последнего винтика перебрал. И моя котельная мне понятна, и зачем она сделана – тоже. Но другие вещи мне совсем непонятны. Ведь этот алкаш в чем-то прав. Мы хлюпики, нам трудно восхититься чем-то нечеловеческим.
– И поэтому ты примкнул к луддитам?
Приятель удивился (а может, сделал вид):
– К каким луддитам?!
– К которым ездили вместе с Башкиром.
Пухов потрогал мятлинский лоб:
– Вроде не температуришь, а несешь такое… Ты поосторожнее с этим наркошей. Он, конечно, в компьютерах сечет, за что его и ценят. Но вообще-то Башкир – человек без башни.
– Хочешь сказать: мы к ним не ездили?!
– Хочу сказать, что курить надо в меру. Ладно, поехали из этих диких мест…
Удалившись из диких мест наяву, Мятлин вернулся к ним в очередном кошмаре.
Он стоял на пустынном скалистом берегу океана, кишевшего морскими хищниками. Кашалоты с косатками курсировали вдоль береговой линии, выпрыгивая из воды в надежде урвать добычу, что сбрасывали сверху. Две фигуры – белая и черная – время от времени швыряли со скалы в океан очередную жертву, делая это известным способом: раскачали за руки, за ноги – и плюх несчастного в набежавшую волну! Дальше, понятно, начиналось такое, на фоне чего Тузик с грелкой выглядели невинной шалостью.
Приговоренные жались друг к дружке тут же, на скале. И среди них – Лариса! В обвислой балетной пачке, с почерневшим лицом, она умоляюще смотрела на него, мол, спаси! А как спасешь?! Он уже разглядел палачей, Черного мухобоя с Белым мичманом, а с этими ребятами не забалуешь. Чего доброго, и его схватят за руки, за ноги, чтобы бросить на съедение хищникам…
И тут откуда-то сверху по скальным тропам спускается толпа с гаечными ключами и отвертками в руках. Ура, братья луддиты! Подбадривая себя криками, они бросаются на черно-белую парочку, ожесточенно с ними дерутся, и тогда Мятлин тоже кидается в бой. Его цель – Лариса, которую надо вывести из пекла сражения любой ценой. Он продирается сквозь толпу, полные мольбы глаза все ближе, и тут ее хватает и утаскивает за собой человек в берете и с костылем!
Ах, вот как?! Вырвавшись из толпы, он преследует хромого, уверенный, что догонит. А тот удаляется! Непонятно, как тому удается так резво скакать по скалам, только расстояние между ними увеличивается, а значит, Ларису уведут навсегда!
– Эй, постойте! – кричит он. Но парочка скрывается за скальной грядой, а он в бессилии опускается на камень. На уступе по-прежнему продолжается тупая бессмысленная драка. Зачем борьба, если нет той, ради кого все затеяно, без кого жизнь утрачивает смысл?
