Йорк пренебрежительно скривился.
— Он был уж не настолько туп! Он должен был знать, что опьянение не считается смягчающим обстоятельством, хотя… — он осекся и утратил солидную долю пренебрежительного высокомерия.
— Что «хотя»? — поторопил его Чалонер.
— Хотя он сам был непьющим и презирал тех, кто позволяет элю думать за них, — задумчиво продолжал Йорк.
Он повернулся к Чалонеру и понизил голос, невежливо пытаясь исключить из разговора старую даму. Она тут же шагнула поближе, чутко склонив голову.
— А Браун в одном проявлял снисходительность — он обычно прощал тех, кто провинился, будучи пьян, может, потому что сам любил выпить и не был ханжой. Может, Уолдак и вправду подумал, что ему простят преступление, если он спишет его на пиво.
— Вот то-то и оно, — удовлетворенно подтвердила Маргарет, чей слух был острее, чем предполагал Йорк. — Я права: он по опыту на «Розовом кусте» поверил, что отделается легко, если свалит вину на эль. Фокус не прошел, но, сдается мне, он был в отчаянии, а отчаявшиеся люди прибегают к отчаянным мерам.
Она отошла, и Чалонер проводил ее взглядом.
— Ее свидетельство доказывает, что преступник — либо Уолдак, либо Твилл, — обратился он к Йорку. — Все остальные были слишком далеко. Мы знаем, что у Твилла руки были заняты оружием и поводьями — это подтверждают несколько человек. Остается Уолдак. Вы говорите, он затаил на Брауна зло из-за дележки трофеев, а что он был бешеным, мы знаем. Чтобы убить брошенным камнем, надо обладать большой силой и меткостью — мне это с самого начала показалось странным. Итак, я полагаю, что никто ничего и не бросал.
— Но Браун был убит камнем, — возразил Йорк. — Я сам видел рану.
— Верно, камнем, — согласился Чалонер. — Только этот камень был у кого-то в руке, а не брошен наугад. А значит, его убил тот, кто стоял совсем рядом. Уолдак.
— Уолдак воспользовался бы клинком, — упорствовал Йорк. — Ручаюсь в этом.
Но Чалонер уже понял, почему бондарь не стал кровавить клинок.
— Стратт говорил, что незадолго до того с карниза вывалился камень. Думается мне, и Уолдак его видел, и он-то и навел его на хитроумную, с его точки зрения, мысль — скрыть убийство под видом несчастного случая.
Йорк уставился на него.
— Уолдак был туповат, но в хитрости ему и в самом деле нельзя было отказать, до такого он и впрямь мог бы додуматься. Тогда понятно, отчего он не убежал: думал, что никто ничего не докажет. Собственно, он так и сказал, когда я позже с ним разговаривал.
Чалонера охватила усталость.
— Итак, дело разрешено. В конечном счете повесили того, кого следовало.
В глазах Йорка вспыхнула надежда:
— Тогда надо пойти рассказать Ганне…
Чалонер поймал за плечо уже направившегося к дверям капитана.
— Убийство Брауна бледнеет рядом со злодеянием, задуманным Хэем и его приспешниками. У них в кладовой запасен порох, а вы мне сами сказали, что в Лондон доставлены мушкеты. Мы никуда не пойдем, пока не выясним, что они затевают.
— Вы могли бы утром предупредить своих друзей из Уайтхолла. Это работа не для нас, а для стражей порядка.
— Хэй будет все отрицать, а он — богатый купец, и у него есть влиятельные друзья. Нам нужны доказательства его измены, и мы без них не уйдем. Пока у нас нет ничего, кроме того, что вы якобы слышали на собрании.
Чалонер не стал добавлять, что слово известного пристрастием к вину моряка не перевесит слова важного купца.
Йорк, похоже, готов был спорить и дальше, но рот ему заткнул шум шагов из прихожей. Чалонер безнадежно поморщился, когда капитан мгновенно юркнул в альков. Этот трюк был совершенно излишним, ведь им и полагалось направляться на встречу. Он собирался приказать Йорку вылезать, когда появился Стратт. Эконом выглядел еще более взволнованным и перепуганным, чем Йорк, и Чалонер вновь усомнился, так ли охотно он участвует в подготовке мятежа, как полагает Хэй.
— Вот вы где, Гарсфилд, — дрожащим голосом заговорил Стратт. — Я провожу вас к месту встречи — вы ведь здесь в первый раз. Проходите вперед, я за вами.
Чалонер сразу понял, что дело нечисто. Он шагнул вперед, но тут же резко развернулся. Застигнутый врасплох Стратт отскочил назад, и кинжал, изготовленный им для удара, со звоном упал на пол. Стратт попятился, не подозревая, что приближается к месту, где укрывался Йорк. Эконом уже набрал в грудь воздуха, чтобы позвать на помощь, но Йорк действовал с поразительным проворством. Вместо крика Стратт испустил странный задыхающийся звук и упал на колени. Кинжал капитана торчал у него в спине.
— Это было ни к чему, — сердито прошептал Чалонер. — И что мы теперь будем делать? Если до начала собрания кто-нибудь наткнется на тело, им не придется гадать, кто убийца.
Йорк разозлился:
— Он собирался вас зарезать! И вообще я не жалею, что избавил мир от этакого гада. Браун и вся команда немало намучились из-за его вороватости, и он еще обвинил Брауна в клевете, когда тот поймал его за руку. Настоящая гадюка!
Чалонер открыл дверь, ведущую в ближайший тайный ход, и затащил в него тело эконома, в надежде, что Хэй и его сообщники не воспользуются этим коридором — хотя бы до тех пор, пока рапорт Чалонера не дойдет до начальника разведки Уильямсона. Вместе с Йорком, продолжавшим выкладывать свои обиды, он быстро спустился в прихожую. И тут, заметив тень перед буфетной, резко остановился, знаком приказав Йорку молчать.
— Гарсфилд не придет на собрание, — негромко говорил Хэй Парру. — Стратт о нем позаботится и присоединится к нам, когда дело будет сделано.
Пастор забеспокоился:
— Надо было поручить это мне. Стратт слаб и не слышит голоса Бога, звучащего в нем и говорящего, что делать.
— Гарсфилд не ждет ножа в спину, — сухо проговорил Хэй. — Тут даже Стратт справится — независимо от того, одобряет или не одобряет этого дела Бог.
Парр скривился при этих словах, но благоразумно воздержался от спора.
— Сегодня он сказал мне, что Твилла убили вы. Это правда?
— Нет! — воскликнул пораженный Хэй. — Я сплавил одного-двух купцов, угрожавших нам разоблачением, но на том мое участие в темных делах и заканчивается. Кроме того, я никогда не воспользовался бы камнем. От камня много грязи, а такие парики стоят дорого.
— Ну, кто-то да управился с Твиллом, — заметил Парр. — И это был не я. В нашей среде есть предатель.
— Не Йорк ли это? — предположил Хэй. — Гарсфилда привел он, а — я уже говорил — мои источники в Адмиралтействе заверяют, что капитана по имени Гарсфилд на флоте нет.
— Мне кажется, что у Йорка не хватило бы духа выступить против нас, — задумчиво проговорил пастор. — Это должен быть кто-то другой — кто-то, использовавший Йорка, чтобы ввести к нам Гарсфилда. Ну, это не пройдет, потому что со мной Бог, и Он увидит, как мерзавец трепыхается на кончике моего кинжала, раньше, чем кончится эта ночь.
