Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Общине пришлось выполнять требования релейщиков. И до недавних пор это удавалось делать. Пока не погиб единственный серьезный добытчик общины – Ферзь. Он же – Ферзяев Антон, до Срани – молодой охотник-промысловик, Юлин дядя, вместе с девочкой пришедший в убежище из подвала жилого комплекса, ставшего непригодным для жизни сразу после похолодания.
Недавно отслуживший срочку Антон нашел себя в охотничьей артели. Тем роковым летом он вернулся с промысла домой и застал день «икс», играя с пятилетней племянницей. Родители Юли были на работе. В нижнем городе. С того самого утра, когда сестра позвонила Антону и попросила посидеть с девочкой вместо приболевшей бабушки, Антон больше не видел ни ее, ни зятя.
Именно благодаря Антону все эти годы община стабильно выдавала норму. То ли промысловик был удачливым, то ли имел какой-то особенный подход, но он всегда находил больше, чем другие. Именно он нашел нетронутый по какой-то причине в первые страшные годы оптовый продовольственный склад, еду с которого таскали почти месяц, под покровом ночи, чтобы не привлечь внимания ни жестянщиков, ни релейщиков. Один из залов убежища забили продуктами, остатки которых община доедала до сих пор. Именно он вычитал про технологию автоклавирования, благодаря которой консервированную еду можно было перезакрывать, продлевая, таким образом, срок ее годности. Именно он научил Юлю всему, что умел сам. Теперь становилось понятно, почему девушка так уверенно обращалась с оружием, не истерила и вела себя вполне мужественно во время побега с релейного завода.
Ферзь умудрялся возвращаться с добычей даже после того, как пришли приматы – здоровенные мутировавшие и приспособившиеся к суровому климату павианы, скорее всего – разбежавшиеся из Иркутского зоопарка. Как они не погибли во время наводнения – непонятно. Чем они питались в разрушенном городе – неизвестно. Фактом оставалось лишь то, что, мигрировав в уцелевшую часть города, павианы предпочитали питаться людьми. В условиях новой напасти добывать норму становилось все труднее, и Антон все чаще говорил о том, что надо искать выход из ситуации. Что нужно или воевать с релейщиками, объединившись с другими общинами, или уходить из города. Его не поддерживали. Люди привыкли к такой жизни. Привыкли к тому, что их обирают. Зато – без лишнего риска погибнуть в схватке с павианами, напороться на арматуру в поисках пути из города или замерзнуть насмерть, такой путь найдя. Сначала просто кривились и уходили в сторону, когда Ферзь заводил разговор, если это происходило на совете – плавно съезжали с темы. А со временем начали выказывать открытую неприязнь к его словам. Особенно когда к этим словам начали прислушиваться самые молодые члены общины – ребята от восемнадцати до двадцати пяти лет, для которых Ферзь был кем-то вроде супергероя.
Некоторые из жителей общины посчитали, что Антон разносит вредные идеи, и вместо того, чтобы пудрить молодым мозги, лучше бы он больше времени посвятил поискам. И в один день на общем собрании Ферзю запретили учить молодежь.
А потом Антон ушел в поиск… И не вернулся. Уходил не один, с еще тремя мужчинами, из тех, что постарше. Вернулись все, кроме него. Рассказали, что попали в засаду приматов, с каждым годом становящихся все умнее. Тело отбить не смогли. Юля тогда прорыдала всю ночь. А через месяц община не смогла набрать норму для сдачи заводским. Ее добавили из своих запасов. Еще через месяц ситуация повторилась. А на третий месяц пришли к выводу, что такими темпами они скоро вовсе останутся без еды. И заставили женщин тянуть жребий. Короткую соломинку вытянула Юля.
Захар, закончивший шить рану и наложивший на руку повязку, сидел в углу на табурете и тихо отъезжал от услышанного. Он искренне не понимал, как можно отдавать своих женщин. Жители общины успокаивали себя тем, что в убежище релейного завода женщин ждет более сытая и обеспеченная жизнь. И женщины в это верили тоже. Даже скандал вспыхнул: некоторые искренне хотели оказаться на месте Юли. Однако на справедливости жребия настояли. И девушка отправилась на завод вместе с очередной партией топлива и строительных материалов. Ну а там ее уже встретил Захар.
– И теперь вы считаете, что релейщики придут мстить? – Лесник достал самокрутку из портсигара, но закуривать не стал.
– Нет. Почему мстить? Наказывать, – пожал плечами директор. Причем, сделал это так безразлично, что Захару даже стало страшно.
– Да… Дела… – протянул лесник. – И как думаете этот вопрос решать?
– Не знаю, – честно признался Павел Евсеевич. – Раньше мы всегда собирали норму. И никогда не думали, что не получится это сделать.
– М-да. И как вы думаете, когда они придут?
– Днем, скорее всего. Они не станут долго тянуть. Но и с утра ждать их не стоит. Они знают, что мы никуда не денемся.
– Ясно. Значит, времени немного есть. Юля. Отправляйся спать. А мы с Евсееичем пошушукаемся немного.
– Не надо ей сейчас никуда отправляться. Пусть тут спит.
Директор встал, кивком головы предложил Захару сделать то же самое. Потом натянул висевший до этого вдоль одной из стен тросик, и задвинул ширму. Теперь места визуально стало еще меньше – драная мешковина поделила и без того небольшую каморку практически напополам. Зато девушка могла спокойно спать. Отпускать ее в общую часть убежища и правда было боязно. Захар не знал почему, но он чувствовал ответственность за дальнейшую судьбу девушки. Мы в ответе за тех, кого приручили, да.
Юля немного повозилась за ширмой, и наступила тишина – измотанная переживаниями, девушка уснула мгновенно. Захар повернулся к директору.
– У вас есть карта города, Павел Евсеевич?
На то, что наступило утро, в убежище не указывало ничего. Точно так же потрескивало пламя в бочках, тусклым светом разгоняя мрак, так же слегка першило в горле от чада, полностью вытянуть который вентиляторы были не в силах без внешнего привода.
И точно так же множество пар глаз смотрели на Захара с Юлей, которые сейчас стояли в тени большой брезентовой палатки, установленной у дальней стены зала. Это было привычное место для собраний, и поместились все. Еще и для выступления место осталось – чистый пятачок пять на пять метров.
Павел Евсеевич вышел на центр импровизированной площади, прокашлялся и заговорил:
– Итак, на повестке дня у нас один вопрос. Один – но глобальный. Я не буду скрывать: мы на пороге войны с релейным заводом. Чем эта война закончится – думаю, понятно без пояснений.
Толпа зашумела. Директор поднял руку, требуя тишины. Люди успокоились не сразу.
– Мы можем избежать этой войны, отдав людям с релейного Юлю и выдав убийцу их товарищей. – На этот раз шум был, скорее, одобрительным. – А можем… уйти.
Последнее слово, сказанное директором, будто повисло в воздухе среди внезапно наступившей полной тишины. Несколько секунд было так тихо, что Захар услышал, как у кого-то тикают часы.
– Уйти? Из убежища? – кажется это был тот самый парень, что порывался выгнать Юлю сразу же, как только они пришли. – Куда уйти? Как уйти? Бросить все здесь и идти искать чистые земли, которыми бредил Ферзь? Это сумасшествие. Даже если предположить, что они есть, – мы не знаем, что происходит вокруг. Если мы не в состоянии выжить здесь – куда мы пойдем? Где мы будем жить? В лесах, которые кишат хищниками? А жрать мы что будем? Снег? Да мы сдохнем от холода!
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
