Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
Генерал Хренов съездил к роще «Круглая», осмотрел немецкие укрепления и пришел к выводу, что «перенять и развить опыт противника было не грешно». Без жалоб на трудоемкость и недостаток инженерной техники по всей линии фронта началось строительство деревоземляных заборов с огневыми гнездами, убежищами для личного состава, складами и медпунктами. Совершенствовалась дорожная сеть. Выяснилось, кстати, что и деревоземляной забор, так же как паровоз или аэроплан, — это наша отечественная разработка, и придумали его призванные из запаса ленинградские инженеры, знатоки «старинного русского зодчества».
В Ленинграде по приказу Ставки укрепляли Невский рубеж, на базе Невской оперативной группы разворачивалась 67-я армия. Командующим назначили генерал-майора М.П. Духанова.
«Оправданна ли была столь большая затрата сил и трудов на возведение укреплений, которые противник так и не попытался штурмовать? — сам себя спрашивает генерал Хренов. — Не являлась ли эта титаническая работа напрасной перестраховкой, вызванной недостаточной способностью предвидеть ход событий? Отвечу сейчас, как и тогда: нет!.. Обстановка в целом могла обернуться так, что гитлеровцы, знай они о слабости нашей обороны, сконцентрировали бы силы на одном из участков и перешли к активным действиям. «Волховская засека» не давала им шансов на успех. Мы же, имея инженерное прикрытие, смогли в конце года вывести из обороны значительную часть сил, повысив этим наступательные возможности фронта».
И точно. 8 октября Сталин, в отличие от большинства генералов никогда не перестававший учиться, издал «Приказ о совершенствовании тактики наступательного боя и о боевых порядках подразделений, частей и соединений», в котором, в частности, указывал, что «поэшелонное построение боевых порядков подразделений и частей не только не соответствует требованиям современной войны, но приносит еще вред, так как оно ведет к ненужным потерям, обрекает значительную часть войск на бездействие и лишает наши войска возможности обрушиться на противника всей силой всех огневых средств». Приказом устанавливалось прекратить хождение в атаки глубоко эшелонированной толпой, а разворачиваться в цепь, сосредоточивая в первом эшелоне максимум активных бойцов и огневых средств; командирам всем степеней для развития успеха или отражения внезапного удара противника иметь в своем распоряжении резервы, командирам не скакать с наганом в руке в боевых порядках, а управлять боем.
На следующий день был подписан исторический приказ № 307 об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии.
В ноябре советское командование приступило к разработке новой, пятой по счету, операции по прорыву блокады Ленинграда.
Глава 10 БАЛТИЙСКИЙ ФЛОТ В 1942 ГОДУПосле потери всех своих баз в Финляндии, Литве и Эстонии Балтийский флот оказался заперт в «маркизовой луже» — небольшом пространстве между Кронштадтом и Ленинградом. Основные острова Гогландского плеса с конца 1941 года находились в руках противника, что обеспечивало устойчивость задуманного противолодочного рубежа, призванного надежно преградить доступ советским подводным лодкам в Балтийское море. Понимая значение этих островов, командование Балтфлота предпринимало неоднократные попытки вернуть их. Так, 31 декабря 1941 года отряд морской пехоты в составе 170 человек под командованием полковника A.A. Баринова, выйдя с острова Лавансаари и совершив 43-километровый ночной переход по тонкому льду занял остров Большой Тютерс. На рассвете 2 января 1942 года отряд снова совершил ночной бросок и внезапным ударом овладел островом Гогланд. Однако в конце марта — начале апреля немецкие и финские отряды отбили их вновь, поскольку командование Ленфронта не нашло возможным своевременно выделить силы и средства для усиления гарнизонов. Новые запоздалые попытки советской стороны занять оба острова окончились неудачами, как скромно указывают историки отечественного флота, «из-за некоторых тактических ошибок» и тяжелых метеоусловий.
Таким образом, передовые позиции советских войск в заливе находились всего в нескольких милях к западу от Кронштадта на небольших островах Сескар и Лавансаари.
Балтийский флот не располагал ни одной базой, которая бы не простреливалась вражеской артиллерией. Выходы из Ленинграда и Кронштадта находились под ударами германских орудий и были стеснены минными постановками. Советские надводные корабли не имели никаких шансов выйти в открытое море, да и смысла в этом никакого не было. Поэтому их включили в состав обороны осажденного города, а значительная часть экипажей сошла на берег и влилась в ряды пехоты. Однако приказ Верховного Главнокомандующего об изгнании немецко-фашистских захватчиков с советской земли в 1942 году требовал от командования ВМФ внести свой вклад в «могучие удары». Народный комиссар Н.Г. Кузнецов, в свою очередь, издал директиву, в которой подчеркивалась необходимость активизировать наступательные действия на морских коммуникациях противника.
Военный совет Балтийского флота, выполняя указания наркома, представил свои соображения на летнюю кампанию:
«…Главной задачей флота на 1942 год является — нанести максимальный урон противнику на его коммуникациях и закупорить финские шхеры минами. Большая протяженность продольной коммуникации Финского залива и необходимость в связи с этим иметь промежуточную маневренную базу для действий наших легких сил и выхода подлодок ставят перед флотом первоочередную задачу — овладение о-в Гогланд и о-в Б. Тютерс».
Основная роль в планируемой операции отводилась подводным силам. Несмотря на большие потери, в составе Балтийского флота еще имелась 51 субмарина. Лодкам предстояло прорвать блокадные позиции в Финском заливе, вырваться на просторы Балтики и нарушить там вражеское судоходство. Предполагалось непрерывно в течение шести месяцев, вплоть до наступления ледостава, наносить удары по морским сообщениям на всем Балтийском море. Подлодки должны были действовать в три эшелона по 10–12 единиц в каждом.
План, разработанный штабом бригады подводных лодок под руководством капитана 1 ранга A.M. Стеценко, поначалу предусматривал оперативное обеспечение действий подлодок и даже взаимодействие их с авиацией. На ВВС флота возлагалась разведка системы дозорной службы и противолодочной обороны противника перед выходом лодок и нанесение ударов по неприятельским корабельным дозорам. План предполагал также наведение лодок авиацией на объекты атак. Но эти теоретические предложения так и остались на бумаге, поскольку к этому времени почти вся морская авиация задействовалась на сухопутных направлениях. Нереализованной осталась и идея создания специальной авиагруппы резерва Главного Командования из пяти бомбардировочных и минно-торпедных и пяти истребительных авиаполков, которая должна была наносить мощные удары по базам противника в Финском и Ботническом заливах, его надводным кораблям и конвоям, ослабляя тем самым его противолодочную оборону и обеспечивая условия для «работы» своих подводных сил.
В конечном счете балтийские подводники отправлялись в одиночное плавание, рассчитанное на максимальную автономность, до полного израсходования торпед. К 1 мая к выходу в море технически были готовы 10 подлодок. Их экипажи отрабатывали организацию службы, погружения и всплытия на вскрывшейся ото льда Неве между Литейным и Охтинским мостами.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
