Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
Еще светло. В небе появилась «рама». Во всех подразделениях звучит команда «Воздух!». Руководитель переправы – замкомандира корпуса, генерал, срывая голос, перемежая с матом, кричит: «Рассредоточиться!» Но команда повисла в воздухе. Никто с места не тронулся. Каждый командир стремится быстрей попасть на переправу. Только там в случае налета авиации можно рассредоточиться, уйти от бомбежки. У нас же вся ближайшая местность – открытая равнина. К счастью, ни немецкие, ни наши самолеты не появились. То ли они были заняты на главном, берлинском, направлении – в это время наши соседи слева наступали на Зееловские высоты, то ли у немцев уже не было самолетов, но нашей переправе они не помешали.
Генерал распорядился переправить артиллерию в первую очередь. На понтон грузили один «Студебеккер» с пушкой. Мы переправились первыми из дивизиона. Катер ловко дернул понтон, залихватски развернул его по течению и через несколько минут уже у другого берега снова развернулся и ловко подвел к причалу у западного берега. Саперы подхватили брошенные им тросы, и понтон был причален. В одно мгновение на причал сошла машина, а вслед за ней солдаты выкатили пушку. Не успела машина с пушкой выбраться на высокий берег, а катер уже причалил понтон под погрузку на восточном берегу.
Все семь пушек, четыре гаубицы и штабная машина выстроились в колонну. Командир дивизиона торопится. Быстро наступает вечер. Совсем недалеко впереди слышны раскаты боя. Наша пехота прямо под нами и слева выбивает противника, закрепившегося на дамбе по берегу старого Одера. Соседняя дивизия справа продвинулась значительно дальше, и там тоже идет бой. На стороне противника в нескольких местах что-то горит. И чем больше темнеет, тем четче видны всполохи пожаров.
Уже совсем опустилась ночь, когда пушки, поставленные на прямую наводку, открыли огонь. Третья гаубичная батарея открыла огонь с закрытой огневой. Огонь противника стал слабеть, а затем и совсем прекратился. Немцы отступают. Батареи снимаются. Мы на штабной машине едем в одной колонне с батареями. Кругом пожары. Где противник – никто не знает. Команда – двигаться вперед, не дать противнику закрепиться.
Двигались медленно. Что впереди, справа и слева – неизвестно. Колонна надолго останавливалась. Надо было определять наличие противника, держать связь с командирами пехотных подразделений, а местами восстанавливать дороги. Все ближе слышен бой. Противник закрепился в деревне. Команда: «Занять боевые порядки!» Батареи окапываются на опушке молодого леса. На рассвете артиллерия открывает огонь. Утром командир батальона сообщил, что полк, действующий слева, занял Ной-Глитцен и Альт-Глитцен. Бой за деревню продолжался весь день, и только с наступлением вечерних сумерек противник прекратил сопротивление.
С 16 апреля по 2 мая, днем и ночью, идут жестокие бои. Противник в агонии, но стоит насмерть. А мы (то есть наша дивизия) бросаемся на него без изучения обстановки и наличия сил. Повторяется та же история, что при обороне Тулы. Только теперь немцы оказались в нашем положении. Сплошной обороны нет. Идут бои за опорные пункты. С той только разницей, что там опорные пункты были поменьше и более уязвимы. Там были сравнительно небольшие деревни, и в основном с деревянными постройками. Здесь же деревни большие и все постройки кирпичные. Немецкую деревню можно сравнить с нашими районными центрами. Кроме того, на нашем пути были и довольно крупные города, такие, как Эберсвальде и Нойруппин.
С командиром взвода разведки дивизиона Сергеем Митяговым. Германия, 1945 г.
Дивизия наступает вдоль южного берега канала Гогенцоллерн. Батареи работают на глазомерной подготовке данных. Надолго нигде не задерживаемся. Бросают с места на место. Не успеют люди окопаться, как команда сниматься. Где-то наступающая пехота оказалась в тяжелом положении, надо усилить артподдержку. А чаще всего пушечные 1-я и 2-я батареи бросаются на открытые огневые позиции. Нас, топоразведчиков, используют в качестве разведчиков.
В первом ночном бою на западном берегу Одера погиб адъютант командира полка, мой однофамилец, младший лейтенант Андреев. Место погибшего занял мой лучший друг Сергей Митягов, помкомвзвода, а фактически командир взвода разведки, поскольку командиры взвода разведки в звании от мл. лейтенанта до капитана долго не задерживались. Одного судили и отправили в штрафной батальон, другой выбыл по ранению, третий ушел на повышение, и еще один исчез как-то незаметно. Одним словом, не успевал человек освоиться, как его переводили на другую должность или отзывали для пополнения офицерского состава в другую часть. Бывали случаи, когда на эту должность, да и на другие, назначались офицеры, не имевшие соответствующей подготовки или не подходившие по каким-то другим качествам. И тогда от них старались побыстрей избавиться.
Старший сержант Сергей Митягов прибыл к нам в декабре 1941 года из госпиталя после пулевого ранения в грудь. Волевой, смелый, знающий свое дело архангельский помор. И бессменно прошел в должности помкомвзвода до самого Одера. Сергей отказывался перейти в штаб полка. Он уже не мыслил себя без дивизиона, а кроме того, он знал, что будет без особой милости принят комиссаром полка. Знал, что тот ему никогда не простит конфликт, который произошел у них в деревне Попково под Сухиничами в январе 1942 года.
Тогда шли жестокие наступательные бои. Во взводах и батареях оставались единицы. В ротах вообще и единиц не оставалось. Каждый солдат выполнял службу за пятерых. За деревню Попково бой шел трое суток. Наконец ночью деревню заняли. Наблюдательный пункт командира дивизиона разместили в неотапливаемом, без окон и дверей, помещении школы. Люди, не спавшие по трое суток, с ног валились. Утром на НП зашли приехавшие в освобожденную деревню командир полка и комиссар. Комиссар, полковник Приходько, увидев уснувшего на полу солдата, выполнявшего работу командира отделения и двух связистов-телефонистов, подошел к спящему, выругался матом и ударил его в бок ногой. Находившийся здесь же Сергей, тоже после трехсуточной бессонницы, вскинул автомат и лязгнул затвором. Только командир полка полковник Авралёв погасил конфликт. Но злобу комиссар-полковник затаил надолго. Сергей, уже после демобилизации, рассказывал, что комиссар иначе как «мудаком» его не называл.
Но комполка своего приказа не отменил, и Митягову за две недели до конца войны пришлось перебраться из окопа в штаб полка, а мне – выполнять его должностные функции, числясь в штате взвода топоразведки.
Дивизион нигде долго не задерживался. Как только выбивали противника из опорного пункта, нас перебрасывали то вправо, то влево на усиление артиллерийской поддержки немногочисленных батальонов пехоты, и мы все дальше и дальше продвигались на Запад. Батареи редко устанавливаются на закрытые позиции. Солдаты на лямках выкатывают пушки на позиции в непосредственной близости от обороны противника. Взяты населенные пункты Габов и Ной-Торнов. Полки, действующие на левом фланге дивизии, форсировали реку Альт-Одер, вышли на высоты западнее Бад-Фрайенвальде и заняли город Фалькенберг. Противник всеми силами пытается остановить наступление. Перед населенными пунктами Хоенфинов и Кетен противник переходит в контратаки. На одном участке ему удалось потеснить наши батальоны, но ненадолго. Бои идут круглосуточно. Противник остановлен, а затем отброшен. Заняты Хоенфинов и Кетен. Упорно продвигаемся вперед. Деревни, дачные поселки – наблюдательные пункты меняются, как в калейдоскопе.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
