Палладио утешался мыслями о своей великолепной церкви. Он смутно помнил, как ему рассказывали о Восточном храме, куда паломники вот уже сотни лет стекаются для поклонения на могиле знаменосца пророка. Но он никак не мог вспомнить ни названия храма, ни имени рассказчика.
Когда силы возвращались к нему, он приподнимался на локте и беседовал с Сабато Сабатини, диктуя ему свои последние идеи, пока тот чертил. Иногда они граничили с фантазией – мечтами, которые невозможно воплотить в камне. Когда архитектор бормотал подобные вещи со своей кушетки, Сабато переставал чертить. Чертёжник снимал очки, клал их на стол и вытирал глаза; а Палладио удивлялся, почему тот плачет.
Сегодня был не самый лучший день. Архитектор едва мог приподнять голову. Словно невыносимая тяжесть давила ему на грудь. Он знал имя этой тяжести. Это Смерть, и каждый день она становилась тяжелее.
Солнце стояло низко, свет слепил ему глаза; и когда две фигуры заслонили окно, он обрадовался. Они были одеты почти одинаково, в тюрбанах и длинных одеждах, но одна принадлежала юноше, а другая – девушке. Ему показалось, что они привиделись ему во сне, так что он мог спокойно улыбнуться им, даже если они неверные. Тяжесть на его груди полегчала.
Девушка протянула ему руку, как когда-то он протянул руку ей. «Иди и смотри», – сказала она.
Оказавшись в лодке, он смог разглядеть их. На них не было ни маски, ни покрывала, как можно было ожидать. Оба были красивые, темноволосые, загорелые и точно одинакового роста. Они могли бы быть братом и сестрой, но даже его старые глаза видели, что они влюблены.
Молодые люди не обнимались, их рукава даже не соприкасались, однако между ними ощущалась непостижимая близость – как тогда, когда он застал их однажды, обнявшихся, в постели. Теперь он узнал их. Оба они были врачами, которые руководили построенным им лазаретом.
Они приблизились к проливу Дзаттере и острову Джудекка.
– Смотрите, – сказал юноша. – Они построили мост.
Палладио наблюдал за многолюдной процессией, пока они подплывали ближе. Деревянные плоты связали и сделали мост, чтобы жители Дзаттере могли перейти по нему через канал к его церкви.
Их были сотни.
Каждый мужчина, женщина и ребёнок несли свечи, и лента мерцающего пламени тянулась по всему острову, через канал и вверх по ступеням – в церковь.
Палладио слышал, как они поют, но его слух ослабел.
– Что они говорят? – спросил он.
– Redentore, – сказал юноша. – Теперь так называют церковь. Просто Redentore. Искупитель. – Врач улыбнулся своей спутнице, словно это слово имело для них особое значение. – Они благодарят того Бога, который спас их от чумы. Они решили делать это каждый год.
– Каждый год? Как долго?
– Всегда.
Глаза Палладио наполнились слезами.
* * *
Они высадились возле огромных ступеней церкви, присоединившись к процессии. Они прошли все пятнадцать каменных ступеней вместе; Палладио шёл посредине, поддерживаемый врачами. Никто в толпе не узнал архитектора. И никто не сказал ни слова по поводу тюрбанов, которые прикрывали головы врачей. Когда чума отступила, врачи сняли свои маски и сменили их на биретты, закрученные вокруг головы. И в результате непостижимого каприза моды после османского конфликта турецкий стиль стал очень популярен среди венецианцев.
На пороге врачи остановились, и Палладио обернулся к ним, недоумевая.
– Вы разве не зайдете? – спросил он.
Фейра улыбнулась.
– Одного раза было достаточно.
Аннибал покачал головой.
– Это ваша церковь, но не наша.
Палладио удивлённо вскинул брови.
В ответ Аннибал распахнул своё платье. Он носил кулон в виде мусульманского полумесяца. Фейра последовала его примеру; у неё был точно такой же полумесяц. Палладио прищурился. Внимательно присмотревшись, он понял, что это две половинки кольца, хрустального кольца с узором. Аннибал носил западный полукруг, а Фейра – восточный. Палладио взглянул на Аннибала.
– Вы обратились?
– Да, – ответил тот. – Я не любил своего Бога, а она своего любила.
– Будьте осторожны.
Палладио не пришлось объяснять, что он имеет в виду.
– Вы справитесь? – спросила Фейра заботливо на пороге.
– Конечно, – ответил архитектор. Он взял их руки и пожал на прощанье, а затем вошёл в церковь.
Историческая справка
Андреа Палладио был не только создателем некоторых важнейших зданий в Венеции эпохи Ренессанса, но и стал родоначальником так называемого «палладианства» – одного из самых популярных архитектурных стилей в мире.
Помимо этого, он прекрасно разбирался в тактике военных сражений, о чем свидетельствуют его иллюстрации к «Всемирной истории» Полибия. Палладио сам правил рукопись, в частности он заметил ошибку переписчика, который неверно написал имя генерала Ганнибала.
Однако после пожара, уничтожившего значительную часть Венеции, Палладио так и не получил заказ на восстановление важнейших строений города, кроме Реденторе, работу над которой он к тому времени уже начал.
В последнем храме, спроектированном Палладио, в правом проходе можно рассмотреть окаменелость наутилуса в одной из плит пола.
Во время чумы 1570-х годов на карантинном острове Винья Мурада была устроена больница-изолятор – Лаззаретто Ново. В период Австрийской оккупации Венеции в XVIII веке на острове расквартировали солдат, после ухода которых там остались одни руины.
Средство «Териака» стало одним из самых популярных и прибыльных лекарств в эпоху Возрождения. Его продажи контролировал Совет по здравоохранению (Consiglio della Sanita), установивший на него непомерный налог.
Вакцинация часто применялась в османской медицине, задолго до того, как ее стали использовать на Западе. В наше время были найдены неопровержимые доказательства эффективности некоторых вакцин от чумы; исследования по созданию сыворотки против чумы ведутся и по сей день.
Себастьяно Веньер, адмирал венецианского флота и дож Венеции, вошел в историю не только как победитель в битве с турками при Лепанто, но и как непосредственный участник тушения пожара, который разрушил город. Говорят, он умер от горя, не пережив того, что это случилось в период его правления.
Мост Риальто, спроектированный Антонио да Понте, стал одним из самых известных мостов в мире, и для многих именно он олицетворяет дух Венеции.
Каждый год, в третье воскресенье июля, жители Венеции переходят по плотам из Дзаттере на Джудекку, к церкви La Chiesa del Santissimi del Redentore, чтобы поблагодарить Бога за спасение города от чумы.
