– Это ночные мотыльки, – сказал он, когда одного из них принес порыв ветра. – Они едят почти все.
Сыщик вспомнил книги о бабочках и мотыльках, которые видел в квартире у Бена Хоудли. Тогда он не понял их значения. Бен хотел увидеть выражение лица Ламонта, когда откроют слона. Но ему это не удалось. В конце концов, он почти взял реванш, когда его мотыльки и личинки погребли Ламонта в Эраване.
Когда полицейская машина отъехала, Пратт обернулся и посмотрел на толпу сзади. Многие проведут эту ночь на дежурстве. Они получили инструкции собрать в мешки весь мусор и доставить его в Главное полицейское управление. Двое друзей сидели молча, пока не загорелся зеленый свет светофора.
– Тебе повезло, что ты жив, – заметил Пратт.
Кальвино наморщил лоб.
– У Ламонта заело затвор. И ты хочешь сказать мне, что у снайпера тоже заело винтовку?
– Завтра я прикажу проверить эту винтовку, – ответил полковник, будто это должно все уладить. – И пистолет, который мы отобрали у Даенг, – продолжал он, показывая ему маленький серебряный пистолет с перламутровой рукояткой.
– У меня странное чувство, что это калибр девять миллиметров, – сказал Кальвино, рассматривая оружие.
Пратт кивнул, глядя на ствол пистолета. Он казался озадаченным, когда увидел, что Винсент рассматривает обойму.
– Пушка Ламонта дала две осечки. Ты владеешь какой-то магией, амиго.
Кальвино заметил еще один дом духов из окна машины. Он был освещен, как рождественская елка.
– Ламонт был биржевым маклером. Что они знают о чистке оружия? Если не чистишь пушку, она не работает.
Глава 22
Дзен денег
Новости, застрявшие на этом участке суши, расположенном между тропиком Рака и экватором, часто выглядят более осмысленными после нескольких доз спиртного или нелегальных наркотиков; на трезвую голову их редко удается понять. Понемногу факты вышли наружу; после нескольких волн отрицания и отказа от прежних обвинений они проскользнули в листву подобно неким ползучим тварям, поедающим тепличные растения. Для местных жителей истина, смешанная с личным моментом, часто была не намного лучше. В конце концов, все свелось к тому же выводу: Бена прихлопнули, как какого-то смертоносного тропического паука. Чтобы найти его убийцу в многочисленных извилистых норах Бангкока, требовалось не только мастерство, но и удача. Люди, давно живущие в Юго-Восточной Азии – если им удавалось прожить долго, – понимали, что бо́льшая часть рода человеческого запрограммирована на развлечения, а их часть света эксплуатирует экзотические наклонности иностранцев. То же самое Пратт думал о Западе. Он также знал, что англичане питают особое пристрастие к убитым и к призракам.
Через неделю вслед за тем, что в прессе называли «Смерть в Эраване», новости в газетах подтвердили успех Пратта в подаче этой истории. В статьях обыгрывалась история о том, как восьмифутовый тиковый слон упал и убил Филипа Ламонта, которого представили в качестве мозгового центра операций по контрабанде тика. В статье в «Бангкок пост» о так называемой «Странной попытке кражи из Эравана» поместили снимок полковника Нары. На высоком уровне в Управлении было принято решение об освещении его смерти после просмотра его досье и видео, представленного Праттом. Поэтому, когда репортерам из «Пост» сказали, что полковник Нара работал под прикрытием с целью ликвидации шайки контрабандистов, они получили в доказательство этот видеофильм. Но не обнародовали пленку с записью разговора Нары с Ламонтом перед тем, как тот его убил.
Статья в «Пост» превратила Нару в героя. Его представили полицейским, который пожертвовал своей жизнью, чтобы помешать обокрасть дом духов: он действовал от имени духов этого святилища. Статья получилась удачной: плохие фаранги покушаются на природные ресурсы Таиланда. И на короткий период эта история отодвинула на задний план операции контрабандистов через порт Клонг Той.
Филип Ламонт, английский специалист по ценным бумагам, был раздавлен; в соответствии с местными мистическими верованиями, дух Эравана в порыве гнева наказал вора-фаранга, похоронил его в могиле из личинок и выпустил тысячи мотыльков, чтобы отпраздновать его гибель. На подписи к снимку после его имени однажды поставили двоеточие со словами: представитель поколения жадных. Никто не упомянул о том, что он был отличным игроком в сквош. Или что он прозвал Бена Хоудли «Червем». Пресса сделала Ламонта мошенником и грабителем святилищ. Читая эти статьи, Кальвино понял, как мало реальных фактов проникло в официальные объяснения. Насильственная смерть, связи и взаимоотношения тесно переплелись и были принесены в жертву более высокой цели. Эта версия была компромиссом, при помощи которого удалось избежать ущерба для репутации лиц из полицейского управления и правительства. А бирманцы сохранили свое реноме. Три бирманца уложили вещи и без лишнего шума вернулись в Рангун. Об их отъезде ничего не сообщалось, будто они никогда не приезжали и не уезжали.
На страницах газет печатали интервью с экспертами об ужасах вырубки и контрабанды тиковых деревьев. Цитировали высказывания о ценности больших деревянных слонов. Тот, который убил Филипа, предположительно мог стоить 25 тысяч долларов, и правительство назначило комиссию для разработки мер по усилению охраны святынь, таких, как Эраван, от дальнейших покушений жадных международных торговцев. Учитывая всю шумиху, пожертвования больших слонов в Эраван решили приостановить. Грузовики с платформами и подъемными кранами приезжали почти ежедневно, так как богатые торговцы настаивали на подношении вырезанных из дерева слонов весом в тонну в качестве дани уважения духу Эравана.
Неделей позже «Пост» напечатала отдельную историю о Даенг, женщине, торговавшей антиквариатом, которая призналась, что она убила своего английского любовника в приступе ярости. Она признала свою вину в одном убийстве и получила пожизненный тюремный срок. Ратана отправила газетную вырезку об убийце Бена Хоудли его родителям. Через две недели Кальвино получил короткий ответ от старика Хоудли: «Для нас было бы лучше, если бы вы оставили все, как было раньше».
Пратт выполнил обещание и провел баллистическую экспертизу пистолета Даенг; он совпал с орудием убийства Бена Хоудли. Даенг предъявили доказательство. Она сломалась и призналась, что пришла к Бену домой в ночь его убийства – просто поговорить. Она расстегнула молнию на его брюках и массировала его член, и в тот момент, когда ее рот начал опускаться, Бен ее оттолкнул.
Она сказала Бену:
– Ты жалкий червяк. Я делала это ради Филипа. Иначе я бы к тебе не прикоснулась.
Выбор фразы оказался неудачным, он привел Хоудли в ярость. Он дал ей пощечину.
– Сука, – обозвал он ее. – Шлюха. Продажная шлюшка. Ты трахаешься с Дебилом или с Червем. Лишь бы они платили наличными. Не в кредит и не чеком.
– Отдай деньги, Бен, – сказала она.
Он снова дал ей пощечину.
– Иди к черту.
Именно Бен год назад познакомил Даенг с Ламонтом в Британском клубе. Филип намеренно увел ее у него. Он вспомнил все свои старые школьные унижения. Шесть месяцев спустя Даенг познакомила Филипа Ламонта с полковником Нарой. «Полезное знакомство в управлении полиции», – это были ее слова. Она спала с Нарой до того, как познакомилась с Беном и Ламонтом. Даенг одновременно спала и с Беном, и с Ламонтом. Эта женщина обладала большим запасом энергии и амбиций. И Кальвино гадал, не ей ли, в конечном счете, недоставало восторга старой жизни на лезвии бритвы. Ее трио – Нара, Ламонт и Хоудли – нуждалось в ней: это она удерживала их вместе, и какое-то время им казалось, что их бизнес будет продолжаться вечно. До тех пор, пока Бен не повел себя с деньгами как глупый школьник. Никто не ожидал такого от Бена, никто не понимал той волны гнева и ненависти, которая захлестывала его все эти годы из-за публичного унижения, которому подвергал его Ламонт.
