Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Если же народ какой-то страны по своей доброй воле, путем общенародного голосования или референдума, примет коммунистическую форму правления, то ситуация будет совершенно иной. Но такое в истории пока не случалось. Ни сама Россия, ни континентальный Китай не стали добровольно на коммунистический путь. То же самое можно сказать и в отношении всего советского блока.
Конечно, во внешней политике даже самая мощная держава вынуждена придерживаться определенных рамок. Стратегия и тактика государства на международной арене должны определяться дальнозоркой политикой, учитывающей в первую очередь коренные национальные интересы, а не абстрактные принципы, какие высокие цели они бы ни преследовали. Ни одна страна не может провозгласить главной целью своей политики гарантию свободы всем народам, проживающим ныне в условиях коммунистической либо какой-нибудь иной диктатуры. И мы не можем, подобно сэру Галахаду[149], скакавшему повсюду на своем боевом белом коне, избавить весь мир от всех зол.
С другой стороны, нам нельзя ограничивать свои контрмеры против коммунистической стратегии захвата власти лишь теми случаями, когда соответствующие правительства сами обратятся за помощью к Соединенным Штатам, или же мы сами убедимся — это бывает, к сожалению, слишком поздно, — что жертва агрессии полностью исчерпала свои возможности в борьбе с коммунистическими захватчиками.
Мы сами должны определить, когда, где и каким образом нам действовать, по возможности, вместе с другими ведущими государствами свободного мира, готовыми оказать такую поддержку. Вместе с тем мы не должны ни на мгновение упускать из виду вопросы нашей собственной безопасности.
Когда же решение принято и спланированы наши меры по противодействию коварной коммунистической агрессии, в дело вступают наши разведслужбы, которые играют важную, а иногда решающую роль в обеспечении успеха всего предприятия.
Глава 16. Демократия и безопасность
Любой свободный народ с подозрением относится к секретным операциям собственного правительства. В том, что руководители государства окутывают завесой таинственности эту сторону своей деятельности, люди усматривают нечто зловещее и опасное. По их мнению, это может быть одним из первых шагов для установления самодержавной формы правления или же в лучшем случае попыткой скрыть ошибки правящих кругов.
В связи с этим довольно трудно убедить людей в том, что пришло время, когда настоятельно необходимо в интересах национальной безопасности держать в секрете некоторые государственные дела, что их свободе может угрожать излишняя болтливость об оборонных мерах государства или же о деликатных дипломатических переговорах. В конце концов все, что правительство сообщает средствам массовой информации или общественности, неизбежно становится достоянием противника. А любое лицо, разгласившее доверенный ему секрет по злому умыслу или по небрежности, может считать, что сведения наверняка попадут к Советам, как если бы он сам вручил их тайно советскому разведчику из рук в руки. Что толку тратить миллионы на борьбу со шпионажем, если наши секреты уплывают к противнику по неосмотрительности самих американцев. А во многом, по моему мнению, нарушение секретности происходит по вине наших правительственных учреждений и ведомств.
Отцы-основатели нашего государства включили гарантию свободы прессы в «Билль о правах». Об этом говорится в первой поправке к конституции: «Конгресс не должен принимать закон… ограничивающий свободу слова или печати». В результате этой и других конституционных гарантий было принято положение о том, что хотя у нас и имеются различные законы о шпионаже, мы не можем принять такое федеральное законодательство, которое было бы сравнимо с теми законами, что действуют в другом великом демократическом государстве — Великобритании.
«Британский акт о правительственных секретах» (закон об охране государственных тайн) предусматривает серьезные наказания за разглашение сведений для служебного пользования и секретной информации. При этом английское судопроизводство разрешает выносить приговоры по таким деяниям без публикации в печати информации о составе преступления.
Наш собственный метод рассмотрения в суде случаев нарушения национальной безопасности, полагаю, нуждается в улучшении. Ниже я изложу несколько своих предложений по этому вопросу.
Каждый сотрудник ЦРУ сознает необходимость продуманного и четкого планирования своей деятельности с соблюдением полной секретности. Это — главное условие для достижения позитивных результатов деятельности как отдельного сотрудника, так и всей организации в целом. При ныне действующем законодательстве нельзя ожидать большой помощи со стороны суда, как средства сдерживания лиц, которые являются носителями государственных секретов. По собственному опыту планирования разведывательных операций могу сказать, что я всегда исходил из необходимости сохранения их в секрете, во-первых, от противника и, во-вторых, от средств массовой информации. При этом проблемы во втором случае зачастую вызывали у нас большое беспокойство. Это, можно сказать, одно из главных дел, которыми ежедневно занимается офицер разведки.
Возникает вопрос, не нанесут ли меры по улучшению системы безопасности ущерб нашему свободному образу жизни и свободе печати и стоит ли предпринимать попытки установить строгие рамки, ограничивающие распространение доверительной и секретной информации. Я убежден, что стоит.
При этом необходимо иметь в виду следующие важные категории информации: во-первых, «подаяние» — то есть сведения, разрешенные к опубликованию властями; во-вторых, «умышленная утечка» секретных данных, переданных прессе доверительно недовольными правительственными чиновниками, несогласными с некоторыми действиями ведомств, в которых они служат, и считающими, что таким образом они помогут своему руководству стать на правильный, по их мнению, путь; в-треть-их, «утечка по небрежности». Наш народ чересчур болтлив. Мы слишком охотно стараемся показать другим, что всегда в курсе любого дела. И это следует обязательно учитывать при решении вопросов о надежности персонала, допущенного к секретному делопроизводству, и контрразведывательного обеспечения секретных объектов.
Недавние разоблачения Павла Моната, польского офицера разведки, обученного советскими спецслужбами, как вести шпионаж в Соединенных Штатах, высветили наши слабости. Полковник Монат был одним из руководителей польской разведки до своего назначения в 1955 году военным атташе в Вашингтоне. Через три года, весной 1958-го, он возвратился в Польшу и продолжил службу в варшавском разведывательном центре. Спустя год, после мучительных раздумий он принял трудное решение — порвал с коммунистической системой и покинул родину. В 1959 году Монат обратился в наше посольство в Вене и попросил убежища в Соединенных Штатах. Приведу отрывок из его книги «Шпион в США», где говорится о его деятельности в Соединенных Штатах:
«Америка — прекрасная страна для ведения там шпионажа. Меры, которые приняты для сохранения секретности, по-детски наивны… Одним из самых слабых звеньев национальной безопасности… является удивительное дружелюбие населения… Они, эти люди, просто жить не могут без широкого общения…
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
