Мне хочется выкопать нору и спрятаться в ней. И должна признаться, что если быстрые песни им плохо удавались, то медленная звучала просто жалко. К тому же еще и Отис снова взялся за старое.
— Где ты была, когда они прибивали Его к кресту? — пели они, а Отис им отвечал:
— Я в Танзании пил апельсиновый ликер и могу доказать это! — причем делал это настолько громко, что народ покатывался со смеху, а это, естественно, вдохновляло его еще больше.
— Когда копьем Ему проткнули бок...
— Нет, опять-таки меня не было — я даже на дерби мотоциклистов не хожу!
Брассы были настолько выведены из себя, что, к всеобщему облегчению, в ярости покинули сцену после двух куплетов.
Бетси говорит, что ей очень жаль, что мою любимую песню так испортили, я говорю, что мне тоже жаль, а маленький Тоби заявляет, что ничего страшного, потому что сейчас будет выступать команда папы. И тут толпа действительно начинает кричать и улюлюкать. «Молитвенные Птахи» — полная противоположность Брассам. Мистер Келлер-Браун, еще один бородатый высокий черный чувак и трое очаровательных девочек выскакивают на сцену в пурпурных одеждах. Чувак с бородой поет басом и играет на органоле, а мистер Келлер-Браун — на каких-то народных ударных инструментах. Девушки поют, играют на гитарах и бьют в бубны. После Брассов они кажутся глотком свежего воздуха. Подпрыгивая в такт музыки, к нам приближается мой внук.
— Как тебя понравилась песня в твою честь? — спрашивает он, садясь рядом со мной на подушку, чтобы легче было дотянуться до яиц, приготовленных со специями. Я отвечаю, что все было отлично, но в подметки не годится ребятам, которые выступают сейчас. Его губы, измазанные горчицей, расползаются в стороны.
— Так Птички тебе нравятся больше?
Я говорю, что они дадут сто очков вперед всему, что я слышала по радио. Но, кажется, кто-то сказал, что жена мистера Келлера-Брауна тоже поет в группе?
— Да вот она — крайняя слева, — отвечает мой внук.
А я, даже не задумываясь, спрашиваю:
— А как же наш... — и замолкаю, прежде чем произнести «голубоглазый», но уже поздно. Внук пожимает плечами, а Бетси прикладывает палец к губам, указывая глазами на сидящего рядом малыша с котенком.
Я готова вырвать себе язык.
Следующее событие происходит уже после захода солнца. После того, как большая часть людей разъезжается или разбредается, мы отправляемся в осиновую рощу есть мой именинный пирог. Мистер Келлер-Браун подгоняет туда свой автобус, а дети накрывают на стол. Они поют «С днем рожденья, прабаб!», а Квистон прыгает вокруг пирога с коробком спичек, пытаясь зажечь все свечи.
— А теперь вам придется помогать мне задувать их, пока мы не устроили лесной пожар, — говорю я.
Детей куча — трое отпрысков Девлина — Квистон, Калеб и Шерри, Камкват и Мей Бигимы, Дэнни и Дениза Бадди и целая пачка Доббсов. Все толпятся у пирога. Только маленький Тоби с котенком стоит в стороне.
— Квистон, пропусти Тоби. Чтобы задуть столько свечей, нам потребуются все имеющиеся силы. Все готовы? Раз... Два... — все, за исключением Тоби, набирают полные легкие воздуха. Тоби уткнулся подбородком в уши котенка, и оба смотрят на меня одинаково, говоря взглядом: «Дуй!»
Когда я снова поворачиваю к нему голову, рядом стоит его отец с фонарем в руках. Он уже снял свой бордовый костюм и переоделся в другое живописное одеяние.
— Боже милостивый! Вот это да! Не знаю, что красивее — вы или этот пирог.
На самом деле пирог больше всего похож на подушку, зато костюм мистера Келлера красив необычайно — бархатная бордовая рубаха с золотым подолом, расшитая спереди и сзади драконами, быками и орлами. Он учтиво благодарит меня за комплимент и поднимает над головой шипящий фонарь.
— Наверное, вы держали свою жену взаперти с нитками и иголками не менее полугода, — говорю я. Мы уже выпили с Бетси по стакану шерри, и я чувствую себя абсолютно раскованно.
— Нет, — отвечает он, доставая бумажные стаканчики для пунша. — Это заняло всего три месяца. Я сделал все сам.
— Никогда в жизни не видела, чтобы мужчина создал что-нибудь столь изысканное, — подкалываю его я.
Дети разражаются хохотом, но мистер Келлер почему-то неправильно меня понимает, смех затихает, и вместо того, чтобы ответить на мою колкость, он идет раздавать пунш детям.
— Ну согласитесь, что ваша жена тоже в этом участвовала, — говорю я, пытаясь загладить свою дурость. Но прежде, чем он успевает ответить, перед нами появляется Отис и берет пластиковый стакан.
— Что касается жены Макелы, бабушка, то я готов дать руку на отсечение — она вообще ничего не делает. — Отис наливает себе полстакана бренди и добавляет: — С некоторых пор.
Тишина становится еще более гнетущей. Я начинаю опасаться, не продырявят ли Отису голову, но он продолжает как ни в чем не бывало лакать свое бренди, не обращая ни на кого внимания.
— Свое первое причастие я пью из пластикового стаканчика, — стонет он, — Как это по-сельски. В моем баре «Митзвах» они хоть чистые.
После успеха с передразниванием Брассов Отис становится все несносней — он поет, декламирует стихи и вмешивается в чужие разговоры. Однако все воспринимают это благодушно. Девлин когда-то сказал мне, что Отису при рождении дали слишком много кислорода, поэтому на него никто не обижается. Однако совершенно очевидно, что, невзирая на количество кислорода, мистер Келлер-Браун начинает накаляться. Он выхватывает стаканчик из руки Отиса и швыряет его в костер.
— Так это ваше первое причастие, мистер Коун? Для такого дела сейчас мы найдем что-нибудь более подходящее.
И я вижу, как его свояченица, беседовавшая с моими внуками и Фрэнком Доббсом, поднимается.
Мистер Келлер-Браун поворачивается ко мне и передает черпак для пунша.
— Подержите, миссис Уиттиер, а я постараюсь подыскать мистеру Коуну более соответствующий сосуд.
— Я все сделаю, Монтгомери... — подбегает его свояченица.
— Нет, — отвечает он, — я сам это сделаю, — и она замирает.
Отис протягивает руку за другим стаканом, бормоча, чтобы никто не беспокоился, и мистер Келлер отвечает, что никто и не будет беспокоиться. Отис застывает, не осмеливаясь взглянуть ему в глаза.
Дети начинают нервничать, и я говорю:
— Послушайте, мистер Келлер, если даже у Отиса есть свой стакан, неужели я не достойна своего?
Шерри, родившаяся под знаком Весов и являющаяся миротворицей по природе, подхватывает:
— Это же прабабушкин день рождения!
И все дети, включая Тоби, начинают вопить:
— Да, да, дайте бабушке стакан!
Мистер Келлер отрывает свой взгляд от Отиса и переводит его на меня.
— Конечно, — смеется он. — Простите меня, миссис Уиттиер. — Он подмигивает и показывает на Отиса большим пальцем. Я тоже подмигиваю ему и киваю, давая понять, что и сама не раз была близка к тому, чтобы свернуть ему шею.
