— Куда мы едем? — спросила она.
— Еще не знаю. Но здесь тебе оставаться нельзя. Ты мне пока нужна мертвая. Разувайся. — Она принялась молча развязывать шнурки кед. Он сунул их в карманы дождевика. Торопливо вытер полотенцем следы в ванной. — Если кто-нибудь придет тебя искать, я не хочу, чтобы он увидел твои следы.
— Кто придет меня искать?
— Может, твой дружок Савич.
— Мы не друзья с Савичем. Особенно если он узнает, что я видела, как он застрелил Наполи.
Дункан на это не ответил, перекинул через плечо ремень сумки и, взяв Элизу за руку, стал спускаться по лестнице, ведя ее за собой.
— Я оставил машину в переулке. — Он провел ее через темный дом в кухню, к черному ходу.
Приоткрыл дверь и осторожно выглянул в сад. Как и все сады города, этот изнемогал от дождя. Растения согнулись под тяжестью воды. Ничего особенного Дункан не заметил; никакого движения, только дождь льет по лужам.
Он достал ее кеды из карманов, всунул в них ее босые ноги.
— Так, двинулись. — Он потянул ее за руку, но она осталась стоять на месте. Он повернулся. — В чем дело?
— Теперь ты мне поверил?
Несколько секунд он смотрел на ее мрачное лицо, потом спросил:
— У тебя есть родинка на лобке, наполовину скрытая волосами?
Она выразительно посмотрела на него.
— Там было темно, — пояснил он. — Я мог ее не заметить.
— Нет у меня никакой родинки.
— Тогда я тебе почти поверил.
Сев в машину и включив двигатель, он проверил бензин. Почти полный бак. Хорошо. Он не хотел по пути останавливаться; надо было сразу помчаться во весь дух, выжав из «Доджа» все, что можно.
Оставалось еще одно дело. Он достал мобильный и набрал номер Диди. Она ответила с первого звонка. Даже не поздоровалась, а сразу спросила:
— Ну как там в морге?
— Холодно.
— Ты знаешь, про что я.
— Судья Лэрд все еще там.
Поскольку он был главным детективом, Жерар поручил ему освидетельствование тела в морге, а Диди отправил на пристань допросить людей, обнаруживших тело. Дункан вкратце пересказал разговор с судебным экспертом и судьей Лэрдом, помня, что Элиза тоже слышит его слова.
— Судья убит горем, — закончил он.
— Этого следовало ожидать, — сказала Диди. Она всегда отличалась практичностью. — Утром ты сказал, что дело будет закончено, когда найдут тело.
— Да, я так говорил. Она помолчала.
— Как ты сам ?
— Хорошо. Ты не прикроешь меня на пару дней? Хочу отдохнуть.
Диди сразу озаботилась его умственным и эмоциональным состоянием. По ее мнению, ему сейчас ни в коем случае не следует оставаться в одиночестве. Она даже предложила ему сходить к психотерапевту и обсудить внутренние конфликты, вызванные покойной миссис Лэрд.
Он не мог обсуждать это открыто, когда Элиза сидела совсем рядом, поэтому просто заверил свою напарницу, что несколько дней отдыха — это именно то, что ему нужно.
— Диди, мне надо расслабиться. Хочу забить на все, собраться с мыслями — тогда я буду свеж как огурчик и снова начну рваться в бой. Я перезвоню тебе через пару дней. — Он попрощался прежде, чем она успела спросить, куда это он направляется в свой самозваный отпуск.
— Интересно, кто она? — сказала Элиза, когда он убрал телефон. — Женщина в морге с моими часами? Кто она?
У Дункана было мнение на этот счет, но он промолчал. Ему многое надо было узнать от Элизы, пока он сможет полностью ей поверить.
— Блондинка. Примерно твоего роста и телосложения. И судья Лэрд великолепен в роли убитого горем мужа. Если бы я не видел тебя своими глазами, я бы поверил, что он оплакивает обезображенный труп любимой супруги.
Подъехав к мосту Талмадж, они оба напряглись и выдохнули, только когда переехали на другую сторону.
Федеральное шоссе 17 Южной Каролины было плохо освещенной, узкой и опасной трассой, печально известной своими многочисленными дорожными авариями. И все же Элиза заметно расслабилась, как только Саванна осталась позади. Она подобрала ноги под себя и развернулась к нему. Он заметил, что она дрожит.
— Тебе холодно? — спросил он, не веря своим глазам.
— Включи, пожалуйста, печку.
Он включил. Хотя сам обливался потом. Она прислонилась щекой к подголовнику. Он чувствовал, что она разглядывает его профиль, но не отрывал глаз от бегущей навстречу дорожной разметки. «Дворники» отчаянно боролись с мощными струями дождя.
— У тебя ведь могут быть неприятности? — спросила она.
— У меня уже полно неприятностей. Они начались, когда я ушел из морга, зная, что это не ты.
Она долго молчала. Потом сказала:
— Они начались гораздо раньше, Дункан.
Когда он набрался смелости взглянуть на нее, она спала.
Она спала всю дорогу, даже когда он наконец затормозил. Он погасил фары и вышел. Дождь немного поутих. Посыпанная устричными раковинами дорога заскрипела под его шагами. Когда он открыл дверцу с ее стороны, Элиза встрепенулась.
— Приехали.
Она выпрямилась и заморгала:
— Куда?
— Я вымокну.
— Ой. Прости. — Она неуклюже вылезла, мешали наручники. — Чей это дом?
— Принадлежал моей бабушке.
Небольшой дом стоял на сваях, чтобы не затопило. Он помог Элизе подняться по деревянным ступеням.
— Осторожно, они скользкие.
Достал ключ из-под цветочного горшка, где он всегда хранился, открыл дверь и придержал, чтобы Элиза смогла войти.
— Когда бабушка умерла, он перешел к моей маме, — сказал Дункан. — Но мама однажды чуть не утонула, когда была маленькой, и теперь боится воды, если ее набирается больше, чем ванна. Иногда папа приезжает порыбачить. Я могу бывать здесь, когда вздумается, но делаю это редко.
— Почему? Он замечательный.
— В темноте. А днем ты увидишь рассохшееся дерево, облупившуюся краску, ржавые петли. Он стоит почти на воде, так что следить за ним — целое дело.
Когда он зажег настольную лампу, Элиза с улыбкой смотрела на него:
— Ты любишь этот дом.
Ее тихая проницательная улыбка, тон голоса придали моменту какую-то нежную интимность. А сейчас было совершенно неподходящее время для нежностей.
— Я часто проводил здесь лето, — отрезал он.
Она подошла к ближайшему окну, раздвинула занавески и выглянула.
— Где мы?
— Леди-Айленд. Вон там Бофорт.
Большая часть находившегося по ту сторону города была погружена в темноту, только несколько огней мигали сквозь дождь, отражаясь в неровной поверхности канала, отделявшего город от острова.
