Слава бежала впереди него, и возле дверей в синагогу его ждало столько людей, что он поспешил свернуть на дорожку, которая привела его к дому председателя общины. Вскоре толпа осадила дом и, барабаня в дверь и окна, требовала к себе Иисуса. Председатель общины растерялся.
— Они сорвут с дома крышу и всех нас перережут.
Иисус подошел к окну в верхнем этаже и сказал толпе:
— Отойдите от дверей, чтоб я мог выйти, и не смейте трогать меня, иначе вы поплатитесь за это.
Толпа подчинилась. Иисус пошел на причал, сел в лодку и оттолкнулся от берега. Несколько часов он говорил с толпой из лодки.
Вечером он объявил своему ученику Иоанну:
— Дьявол, который владел зерноторговцем, требует, чтоб я возвратился в Назарет, и я должен пройти через это испытание. Отправимся завтра.
Они выплыли на лодке на середину озера, потом пристали к пустынному берегу и пешком направились в Назарет. В городах, через которые им пришлось пройти, их никто не знал, и они добрались до Назарета без приключений. Иисус стал жить в доме Марии.
Плотника Фому он нашел за работой и предложил ему стать шестым учеником. Фома согласился.
— Конечно же, я пойду с тобой, — сказал он. — Как же не пойти? А куда ты держишь путь?
— Сын Адама должен всходить на горы и спускаться в долины, пересекать реки и равнины, и его путешествие закончится в будущем году во время Пасхи.
— Куда же оно приведет нас?
— Туда, где закончился путь Адама.
Известие о чудесах, обойдя сад Галилейский, достигло Назарета. Соседи очень удивились, и один из них прямо заявил:
— Не может быть, чтобы это был Иисус, сын Иосифа-плотника, которого мы звали Египтянином.
Другой возразил ему:
— Кто знает? В нем всегда было что-то странное. Помните, как он управлялся с ядовитыми змеями? И пугливые птицы без страха садились ему на плечи.
А третий сказал:
— Он уже прославил нашу деревню. К тому же если он умел исцелять в Капернауме, то почему бы ему не исцелять у себя дома? Что до меня, то я рад был бы, если б он избавил меня от ревматизма, а то ведь я каждую зиму мучаюсь.
Вновь заговорил первый:
— Коли так, то у меня после еды вечно болит печень. Хоть бы Иисус мне помог, а уж как он это сделает, не все ли мне равно, хотя, говорят, его чудеса не совсем законны.
Разгорелся спор.
— Ходят слухи, что он научился своим чудесам в Египте, когда там жил, и сумел унести из школы колдунов самое тайное колдовство, записанное на пергаменте.
— Как же ему это удалось?
— Вроде он заранее сделал себе надрез на голове наподобие кармана и туда спрятал пергамент. Иначе ему бы ни за что не пронести его мимо золотых псов у входа.
— Похоже на правду. Из десяти мер колдовства Египет взял девять.
— А вдруг все это чистейшая выдумка? Так или иначе, рыбари в Капернауме пригласили его в свою синагогу, и он достойно толковал им слова пророка Исайи. С нашей стороны было бы неразумным не последовать их примеру. Если человеком завладел злой дух, вряд ли он осмелился бы взять в руки священные свитки.
После долгих споров к Иисусу отправили гонца сообщить, что он удостоен чести быть приглашенным в ближайшую субботу читать и толковать вторую заповедь. Петр попросил гонца подождать, пока он переговорит с Учителем, отдыхавшим в это время, но вскоре возвратился и объявил:
— Учитель с удовольствием исполнит вашу просьбу.
В субботу Иисус пришел в синагогу со своими учениками, но без матери, которая все еще сердилась на него из-за Марии Клеоповой. Назаретяне удивились, что их бывший деревенский плотник захромал, исхудал от поста и стал еще бледнее, чем когда бы то ни было. Кое-кто принялся перешептываться и даже хихикать, но Иисус не обратил на них внимания. Он помолился и стал слушать, как семеро старейших по очереди читают Моисеевы заповеди и теturgaтап (переводчик) перелагает их на местный арамейский язык. Подошла очередь второй заповеди. Иисус попросил подать ему свиток с Книгой Исайи, нашел шестьдесят первую главу и громко прочитал первые три стиха:
Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам открытие темницы, проповедовать лето Господне благоприятное и день мщения Бога нашего, утешить всех сетующих, возвестить сетующим на Сионе, что им вместо пепла дастся украшение, вместо плача — елей радости, вместо унылого духа — славная одежда, и назовут их сильными правдою, наслаждением Господа во славу Его.
Он сказал сначала несколько слов о деревьях праведности, о семи деревьях, из которых Мудрость построила свой храм. Назвал их все по очереди и рассказал о каждом в отдельности, а потом назвал семь охраняющих их архангелов и объяснил, что для каждого дня недели есть свое дерево, с первого дня — дня ракиты — и до седьмого дня — дня гранатового дерева.
Он спросил:
— Где же искать мудрость? И сам ответил:
— Нигде, кроме как под яблоней, деревом любви, иначе говоря, в Боголюбимых размышлениях.
И еще он сказал:
— Насыщайте ее плодами свои сердца. Господь уже помазал одного благовествовать нищим, исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать освобождение пленным и узникам. Но не тем пленным, на которых видимые оковы и которые заключены в каменные тюрьмы, — к ним придут другие посланцы, а тем мужчинам и женщинам, что связаны цепями собственной вины и заключены в тюрьму собственного бессердечия. Под яблоней любви их грехи простятся им, и они возрадуются свету и свободе.
Он замолчал, а вокруг него поднялся глухой ропот раздосадованных людей, не посмевших сказать ему, что они думают.
Иисус отложил свиток.
— Пророчество Исайи исполнилось. Чего еще вы хотите от меня? Разве я не знаю, о чем вы думаете? Еще два дня назад я слышал, как в этой самой комнате вы говорили обо мне, хотя двери были заперты на замок. Неужели для моих трудов в Галилее мне нужно египетское колдовство? Египетское колдовство сильно только в египетской земле. А на земле Израиля есть лишь власть Господа. Да и не пришел бы я сюда, если б хотел стать деревенским целителем, ибо один уже есть в Назарете. Зачем мне отнимать у него хлеб? Платите ему больше, и он будет исправно готовить для вас снадобья, облегчающие боль в спине и в животе, только несчастливым он не поможет. Что же до меня, то как был я для вас чужой, так чужим и остался. Вы презирали меня, когда я был одним из вас, и возненавидели, когда я ушел от вас. Вы смотрите на мою искалеченную ногу и насмехаетесь: мол, лекарь, излечи сначала себя. Вы потеряли всякий стыд, ибо не надо мной насмешничаете, а над великим предком нашим Иаковом, который боролся с Ним, повредившим ему бедро в Пенуиле. И над Моисеем, который в честь Иакова объявил эту часть священной на все времена. Вы спрашиваете: «Почему он не делает в Назарете того, что делал в Капернауме?» Потому что в Капернауме мне верили, и не только евреи. Сидонянин из стражи попросил сына Адама: «Пожалуйста, излечи моего слугу Стефана. Этот еврей из Иерусалима хороший человек, но он так болен, что не может сам прийти к тебе». И сын Адама ответил ему: «Если я буду ходить по всем домам в Капернауме, где есть немощные, на другое у меня не останется времени, а я пришел ко всем, не только к немощным!» И тогда он сказал: «Ты только скажи одно слово, и мой слуга поправится, пусть даже его отделяет от тебя целая миля». Вот так Стефану простились его грехи, и он исцелился. — Тут Иисус внезапно оборвал себя и, помолчав, крикнул: — Родичи мои и друзья! Ни один пророк не был принят своим народом, пока смерть не умеряла ревность его соплеменников и не возбуждала в них гордость за него. Поэтому скажу вам так. Во времена Илии, когда голод мучил Израиль три года с половиной и много истощенных вдов было в Израиле, ни к одной из них Господь не послал Илию, а послал его к вдове в Сарепту Сидонскую. Много было прокаженных в Израиле при пророке Елисее, и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина. Слушатели синагоги пришли в ярость от этих слов, и шесть учеников Иисуса испугались за него, ибо наза-ретяне — народ, известный своим скорым судом. В Иерусалиме и в других больших городах южной части Иудеи легко любопытствовать о сущности Бога, толковать Закон Моисеев так, что от него камня на камне не остается, и провозглашать себя кем угодно, рискуя навлечь на себя лишь укоризненные замечания или, в крайнем случае, наказание плетьми. Не то в Назарете, где, подобно многим горным деревням Верхней Галилеи, держатся старых обычаев. Чуть в стороне там была скала, которую называли «Скалой отступников», и всякого, кто проповедовал что-то новое, занимался колдовством или провозглашал себя кем-то, кем он не был на самом деле, сбрасывали с нее.
