Лина выпрыгнула из воды, изгибаясь, как дельфин. Пэттон на лету подхватил ее в объятия, не замечая, что весь промок. Плечи Лины, словно шаль, накрывали длинные блестящие черные волосы. В перепончатой руке она держала серебряную чашу из святилища Королевы фей. Лина прижалась лбом к лицу Пэттона, потом прильнула к нему губами. Во время поцелуя перепонки между пальцами исчезли.
Наяды вокруг пирса стонали и ругались.
Не выпуская Лину, Пэттон зашагал назад к беседке. Кендра и Сет спустились им навстречу. Пэттон поставил Лину на ноги.
— Здравствуй, Кендра. — Лина тепло улыбнулась. Ее глаза, лицо и голос были знакомыми, и все же Лина стала совсем другой. Немного выросла, кожа стала гладкой, без единой морщинки.
— Вы просто красавица, — сказала Кендра, обнимая ее.
Лина отступила на шаг и взяла руки Кендры в свои.
— Я тебя намочу. Как ты выросла, милая! А Сет — ну просто великан!
— Только по сравнению с крошечными наядами, — с довольным видом отозвался Сет. Выпрямившись, он теперь был на полголовы выше Лины.
— Пэттон будет с вами всего три дня, — напомнила ей Кендра, боясь, что Лина в конце концов пожалеет о своем решении.
Лина протянула Кендре совершенно непотускневшую чашу и повернулась к мужу. Она погладила его по щеке и смерила восхищенным взглядом.
— Я бы покинула озеро и ради трех минут!
Наклонив голову, Пэттон потерся носом о ее нос.
Сет поморщился:
— По-моему, их надо оставить наедине! — Он дернул Кендру за рукав.
Пэттон повернулся к Сету:
— Не уходите! Нам о многом нужно поговорить.
— Желто-малиновая палатка звуконепроницаемая, — сообщил Сет.
— Что ж, прекрасно! — Не выпуская руку Лины, Пэттон повел ее наверх, в беседку.
— Незадолго до смерти, — сказала Лина, — ты обещал, что когда-нибудь мы снова будем вместе, молодые и здоровые. В то время я подумала, что ты имеешь в виду небеса.
Пэттон криво улыбнулся:
— Наверное, тогда я имел в виду именно это. Но нам с тобой и на небесах будет неплохо.
— Не могу передать, как замечательно снова оказаться молодой! — выпалила Лина. — Да и ты совсем мальчишка… Сколько тебе сейчас — тридцать шесть?
— Приблизительно.
Остановившись, Лина вдруг отступила на шаг от мужа и скрестила руки на груди.
— Погоди-ка! Выходит, в самом начале нашей совместной жизни ты совершил путешествие во времени, чтобы навестить меня в будущем, а мне ничего не сказал!
— Получается, что так.
— А все твои тайны!
Лина снова взяла мужа за руку, и они зашагали по лугу к полосатой палатке.
— Чем ты занимался перед тем, как очутился здесь?
— Последнее, что я помню, — я нажал кнопку на Хронометре, — доверительно сообщил Пэттон, кивком указывая на шар в руках Сета. — Я спрятал артефакт в старом доме, но, прежде чем запереть его в сейф, нажал кнопку, которая способна была послать меня вперед во времени через секунду после того, как кто-нибудь нажмет ту же самую кнопку еще раз.
— Я ее и нажал, — объявил Сет.
— Об артефакте ты рассказал мне, только когда тебе пошел седьмой десяток. — Лина нахмурилась. — Я почти никогда не была в курсе твоих дел и планов!
— Тогда мы с тобой только что поссорились, — сказал Пэттон. — Из-за занавесок в спальне. Помнишь? Началось с занавесок, а закончилось тем, что я не выполняю обещаний…
— Как же, помню! — Лина тоскливо вздохнула. — Наверное, тогда ты последний раз повысил на меня голос. Мы с тобой переживали не лучшие времена. Но не падай духом! Потом у нас все наладилось. Пэттон, мы с тобой прожили замечательную долгую жизнь.
— Лучше не рассказывай о том, что будет дальше, — попросил Пэттон. — Не хочу знать все наперед!
Они вошли в палатку. Пэттон опустил клапан, чтобы к ним никто не вошел. Все сели на полу в кружок.
— Поверить не могу, что вы так охотно вышли из озера, — сказала Кендра, обращаясь к Лине. — Я-то хотела, чтобы вы вышли, с тех пор, как вы снова там оказались!
— Ты умница, что пришла за мной, — ответила Лина. — Помню, как ты в первый раз уговаривала меня выйти. Тогда у меня в голове все запуталось. Разум работал по-иному. Я почти забыла о своем смертном существовании. Правда, этого было недостаточно для того, чтобы снова вписаться в общество наяд, но все-таки я держалась. Жизнь в озере неописуемо проста и почти лишена всякого смысла, зато в ней нет боли и почти не надо думать. По многим свойствам смертных я совсем не скучала. В каком-то смысле возвращение в воду для меня стало подобием смерти. Мне больше не хотелось жить. До тех пор пока я не увидела Пэттона, я хотела остаться мертвой.
— А теперь у тебя в голове прояснилось? — спросил Пэттон.
— Я снова стала такой же, как была, — ответила Лина. — Нет, наверное, надо сказать, я снова стала такой, какой была в молодости. После того как я снова увидела тебя, Пэттон, я уже не хочу возвращаться к жалкому подводному существованию. Чары оковывают меня, только когда я в воде. Ну а теперь расскажите мне об эпидемии.
Кендра и Сет подробно рассказали ей обо всем, что произошло в последнее время. Сет рассказал о том, как ходил к Гроласу, и о нитях, которые тянутся к Эфире, живущей в доме прежних хранителей. Лина загрустила, узнав, что бабушка, дедушка и все остальные превратились в тени. Пэттон удивился, узнав о Навароге.
— Если Наварог в самом деле освободился из темницы, он еще никак не проявил себя. Его считают самым подлым и опасным из всех драконов. Этот демон-дракон ни перед чем не остановится, чтобы освободить чудовищ, заключенных в Ззиксе!
Заговорили об артефактах. Кендра и Сет поделились всем, что они слышали о пяти артефактах, и рассказали, как добыли исцеляющий артефакт из Перевернутой башни. Далее Кендра рассказала о своих приключениях в «Потерянной месе» и как «Рыцари рассвета» никак не могли выяснить, где находится один из пяти тайных заповедников.
— Значит, в Перевернутой башне хранился Песок Праведности, — сказал Пэттон. — Туда я, признаться, ни разу не наведывался… Мне хотелось, чтобы ловушки остались в силе.
— Зачем вы увезли Хронометр из «Потерянной месы»? — спросила Кендра.
Пэттон потер усики.
— Чем больше я думал о силе, заключенной в артефактах, способных открыть ворота тюрьмы демонов, тем меньше мне нравилось, что о них известно многим. Намерения у «Рыцарей рассвета» были самые благородные, но в такой крупной организации трудно сохранять тайну. Я знал лишь одного человека на свете, которому мог бы доверить такие важные сведения. Этим человеком был я сам. Поэтому я взял на себя ответственность разузнать об артефактах как можно больше и сделать так, чтобы разыскать их было как можно труднее. Правда, мне удалось переместить лишь один артефакт — из «Потерянной месы».
