годами и любили всем сердцем. Но теперь их лица одно за другим всплывают перед моими глазами. Я не знаю, кто умер, а кому удалось спастись, и это самое страшное.
Пока мы едем, пейзаж заметно меняется: от алых холмов к горной местности. Я внимательно высматриваю контрольно-пропускные пункты, но пока что путь свободен. Стараюсь ехать объездными путями, а не по основной трассе, потому что многие дороги и постройки были разрушены во время Переворота, да и там, скорее всего, патрулируют силовики.
Сиенна заснула некоторое время назад и сейчас тихонько сопит, словно не спала уже год. Но её сон не такой уж безмятежный. Она время от времени то мычит, то сжимает кулаки. В такие моменты я сжимаю её руку и крепко держу, после чего она успокаивается.
Не знаю, что ждёт нас на границе, разделяющей Пасифику и Прайд. Я всё ещё не решил, стоит ли нам искать брешь в стене или попытаться проехать напрямую через ворота. Не знаю, пропустят ли нас.
В какой-то момент я уже чувствую себя настолько уставшим, что не могу держать глаза открытыми, и подаю знак Зейну, что пора сделать остановку. Мы съезжаем с дороги, к деревьям, стараясь максимально скрыться из виду, и спим несколько часов до восхода солнца.
Когда до границы остаётся около часа, судя по координатам, вырезанным Пейдж, пейзаж снова преображается: открытая равнина, на которой видно всё на расстоянии нескольких миль. Здесь как будто была зона боевых действий. Перевёрнутые танки, разбомблённые укрытия — настоящее военное кладбище.
Наклонившись, мягко трясу Сиенну за плечо. Проснувшись, она не сразу осознаёт, где находится, но затем протирает глаза и выглядывает в окно.
— Что это за место? — тихо спрашивает она с неким трепетом.
— Подозреваю, здесь было одно из сражений во время Переворота.
Притормаживаю, пока мы проезжаем одну за другой танковые колонны, наполовину погребённые в песке. Некоторые перевёрнуты. Некоторые больше похожи на груды металла, чем на боевые машины. А некоторые выглядят нетронутыми, словно танкисты просто выбрались из них и убежали. Не знаю, правда, куда. Вокруг сплошная пустота.
— Трей, посмотри, — внезапно зовёт Сиенна. Она указывает на что-то в пятидесяти ярдах от нас, напоминающее гигантский булыжник с крыльями.
— Кажется, это вертолёт.
Мне хочется проверить лично, поэтому я останавливаю грузовик и выхожу. Сиенна вместе со мной. Зейн и Чез тоже вылезают из внедорожника.
— Клянусь, — ругается Чез, — если мне в лицо прилетит ещё хоть одна тварь, я заору. — Он откашливается, сплёвывая на землю. — Сиенна, твоя очередь ехать в этой штуке!
— Для этого и нужен шлем, Чез, — отмечает Зейн, снимая свой. Должно ли мне быть стыдно за это ни с чем не сравнимое удовольствие, которое я испытываю, когда вижу волосы Зейна торчащими во все стороны? Он больше не кажется таким уж идеальным.
Мы пересекаем поле, подходя ближе к месту аварии.
— Ох, святая матрица, — присвистывает Чез. — Это ведь Sikorsky UH-60, «Чёрный Ястреб»! Их же много лет не использовали в бою! Ну, в смысле даже до Переворота.
— А ты-то откуда об этом знаешь? — спрашивает Нэш.
Чез пожимает плечами.
— Копался в правительственной базе боевых вертолётов. — Заметив, что все уставились на него, он пожимает плечами. — Что? Мне просто было скучно.
— Но как ты получил к ней доступ? К базе данных бывших Соединённых Штатов? Я думал, что все эти материалы засекречены.
Чез разворачивается ко мне с видом оскорблённой невинности.
— Сделаю вид, что не слышал этого вопроса, — бормочет он и отворачивается, начиная осматривать проржавевшие лопасти.
— Тут нужна была тяжёлая артиллерия, чтобы свалить такого монстра, — говорит Зейн, обходя разбитый вертолёт. Кабина пилота полностью ушла под землю, так что из песка торчат только хвост и часть сломанного винта.
— Всё ещё не понимаю, как и почему это произошло, — говорит Сиенна. Её голос звучит хрипло после долгих рыданий. — Как одно государство разделилось на четыре провинции?
— Боюсь, что многое о той войне мы так и не узнаем, — говорю я. — Уж точно не от правительства Пасифики. Они максимально держат в тайне события тех лет.
Зейн резко выпрямляется, меняясь в лице.
— Мы, Содружество Пасифики, смотрим только вперёд, не оглядываясь назад. Прогресс — наше будущее! — в нос говорит он, пародируя президента Шарда.
Нэш, прыснув в ответ на маленькое представление Зейна, отходит.
— Ты произнёс это в точности как он! — оживляется Сиенна. — И… фу, ты даже выглядишь как он.
Расслабив лицо, Зейн отвечает:
— Только его я умею пародировать. Хотя отцу никогда не нравилось… — Зейн внезапно замолкает и шумно сглатывает.
Я роюсь в обломках в поисках чего-нибудь полезного, но тщетно. Одно из сидений было вырвано из вертолёта. Что бы под ним ни лежало, это уже забрали.
— Мародёры уже вынесли отсюда всё стоящее, — комментирую я.
— А что насчёт этого? — спрашивает Зейн, поднимая проржавевший тёмно-зелёный металлический ящик. Зейн ставит его на землю и открывает крышку. — Похоже на аптечку.
— Бери, — говорю я. — Лишним не будет.
Закончив обыск и любование этим стальным монстром, мы возвращаемся к машинам.
Чез выбегает вперёд, придерживая штаны. Бегун из него так себе, так что зрелище выходит довольно комичным. Как раз то, что нам нужно, чтобы немного разрядить обстановку.
— Чур, я еду в грузовике! — орёт он на бегу.
Сиенна касается моей руки.
— Я поеду с Зейном. Я не против.
Я хотел было возразить и настоять, чтобы она ехала в грузовике, но она уже направляется к внедорожнику. Вздохнув, забираюсь в грузовик и прожигаю взглядом Чеза.
— Серьёзно? Обязательно было выставлять Сиенну, чтобы она ехала с Зейном? Не мог потерпеть ещё часик?
— Прости, дружище, но мне нужно было обсудить с тобой кое-что наедине. — Он достаёт планшет, который Зейн украл из подвала «Мэтч-360». — У меня не было возможности поговорить с тобой из-за… всего случившегося.
— Что там?
— Я узнал, куда готовит нападение Пасифика.
— И куда же?
— Хочешь верь, хочешь нет, но… на Прайд.
— Логично, — отвечаю я. — Прайд —
