на мне. Осознав, что Алевтина Пономарёва перестала быть эрлой, капитан Клод невольно запустил пальцы в шевелюру и в молчаливом отчаянии дернул себя за волосы. За частично поседевшие и мёртвые волосы. Россыпь серебристых нитей, появившихся из ниоткуда, напугала меня больше пропавшей магии.
Наверное, все колдуны седеют рано.
— Слушать мою команду. Кру-угом! Гулять по столу строевым шагом… э-э-э, шагом марш! — надрессированный птенец мгновенно развернулся и, шатаясь, побрел к краю столешницы. Память прежней жизни тоже сохранилась, не пострадав от инфекции.
Поселившаяся внутри вен стужа обернулась ознобом и температурой, трепля разом обессиливший организм. Едучи на руках капитана в спальню, я старалась трястись поменьше, памятуя про закон сохранения энергии. Но получалось плохо. Руки-ноги захотели поиграть в желе, потеряв бессознательную опору на дар, и томно растекались по маркизу. Выглядело это жутко, я в отражении серебряных зеркал подглядела.
Первые сутки я, наверное, плакала. Но этот период остался в памяти жирным куриным бульоном, градусником и бережными поцелуями в пылающий лоб. Проваливаясь в забытье, мозг пытался воссоздать лестницу в небеса, упрямо бежал первые три-четыре ступеньки и вновь оказывался в черном нигде. Без ответа, номера для связи и адреса проживания богов, притворявшихся глухими и равнодушными к обычной смертной.
На второй день открыв глаза и не найдя рядом Алеона, я зарыдала. Весьма громко и отчетливо, надо сказать, переполошив всю прислугу. Бедная Лола! Сколько ей пришлось уговаривать меня не нервничать, обещая, что хозяин вот-вот вернется и порадует меня красивыми подарками. Что он вовсе меня не разлюбил и не бросил, просто отлучился, заботясь о моем же благе. Вернувшийся к вечеру эрл Клод застал свою невесту уже спокойной, накормленной и отпоенной пустырником. Заодно порадовал тем, что уладил проблемы с пациентами, столкнувшимися с закрытой дверью моего кабинета. А ещё с Кудряшкой и Женевьевой, потерявшими меня в круговороте событий.
— Пи-и-я-у-у! — истеричный завопил Поль, сверзившись со стола. — Пи-пи-пи!
— Курица — она и в Африке курица. Границ не видишь, что ли? — отряхнув взъерошенную сердитую пташку, я водрузила её обратно на стол. — Тренируй строевую подготовку, боец.
Но рыдала я с умом, а не без причины. Вернее всего пугала вероятность, что эрл Клод, как всякий мужчина, столкнувшийся с безнадежным увечьем любимой женщины, ринется деструктивно топтать врага. Победить потерю дара он не в силах, поэтому кипящая в крови ярость обрушится на того, кого мой любимый маркиз объявил кровным врагом. А это… чревато бедой.
Оказывается, пока я могла вытянуть Алеона с того света — любая проблема была несущественной мелочью. Но осознание этой простой истины пришло лишь сейчас.
— Как думаешь, он меня не бросит? — подперев голову рукой, я незряче уставилась на феникса.
— Цвик-ки, — категорично опроверг цыпленок, помогая себе крыльями развернуться у края стола.
— Но теперь он может жениться на одаренной и претендовать на титул маркиза.
— Пи-пик, — явно сомневаясь в моих умственных способностях, нелицеприятно выдал Поль, тряся голым хвостом. Пять минут от роду, а туда же. — Пик-пик!
На дворе стоял солнечный день, но в душе бесновалась мрачная вьюга. Если я не целитель, то кто? Просто врач? Лекарь без дара? Но таких бездарных в столице пруд пруди. Помыслить страшно, как давно я разучилась диагностировать болезни без стрелки-скана, опираясь только на устные жалобы и косвенные симптомы. За пять лет работы оказалось, что люди почти всегда недоговаривают и доносят лишь двадцать процентов информации о своем самочувствии, случайно или нарочно забывая упомянуть «несущественные» детали.
Поверьте, в вопросах здоровья нет мелочей! Приходя ко врачу, не забывайте рассказывать каждую странность, даже если на ваш взгляд она не имеет отношения к главной проблеме. Болит желудок и плохо просыпаетесь по утрам? Скажите об этом доктору. Неделю мучает головная боль и отчего-то немеет нога? Обязательно сообщите терапевту. Даже если пришли к стоматологу с внезапной зубной болью — не стесняйтесь перечислить все недочеты организма. Грамотный доктор как минимум подскажет нужного врача, даже если это не его область знания.
Это я вам, как бывший целитель, от души рекомендую.
— Чир-р-р, — заворковал курсант, ободряя пригорюнившуюся няньку. — Пик-чирик!
— И куда я теперь? — в душе поселилось уныние. — Снова проходить переаттестацию, как обычный медик?
Клиентов значительно поубавится. И золотишка тоже — неодаренными лекарями пользуются только бедняки, у которых денег хватит или на дешевого целителя без гарантий, или на лекарства. Теперь уж точно никто не поверит в моё ошеломляющее открытие в Ликантропских лесах.
Вот ещё повод для беспокойства. Моё Гвардейшество не оставил идею привнести чутка справедливости в тухлое болото здравоохранения королевства. Как же, его обожаемую Искорку несправедливо оставили без почестей и славы! И смех, и грех, но весьма сладкий и тщеславный грех. Поэтому, едва поднявшись на ноги, я тайком пробралась в кабинет маркиза подслушать, о чем он шептался со своим доверенным лейтенантом.
— Необходимо развернуть масштабную уничижительную кампанию против подонка, запятнавшего имя Алевтины, — убийственно невозмутимо строил планы капитан, выписывая чек за чеком на нужды дела.
— Кого из них? — уточнил хмурый эрл Бэкк, независимо сунув руки в карманы. Его не меньше командира потрясло известие, что я больше не целитель.
— Всех, — опасно улыбнулся Алеон. — Свою женщину я не позволю обижать никому. Этого… друга достаточно лишить лицензии на врачебное дело и всех ученых степеней, а герцога Оттенберга я лично похороню под ракитовым кустом.
Увы моей скрытности! Эрлу Клоду понадобилось двое жалких суток, чтобы выяснить, кто скрал с далекой планеты иномирную лекарку. И плачевное положение врага его ни капли не разжалобило.
Иногда я до боли фантазировала, чем заплатил похититель за жизнь отпрыска. Мальчика было по-человечески жалко, но его папаша заслуживал самой жестокой расплаты. Пять лет мечась по ночам в болезненных снах, мне грезилось, что мерзавец отдал свое положение, деньги или титул — чем ещё мог дорожить высокомерный подлец? И не столь важно, в какую привычку облачена жажда власти и чувство безнаказанности. Но реальность оказалась куда беспощаднее. Герцог Оттенберг заплатил собой.
— Теперь понятно, почему он уже пять лет не появляется в свете, — помолчав, резюмировал оборотень. — С таким-то уродством…
Я не видела тайных портретов, но всего три слова, и перед глазами ожила жуткая картина. «Фибродисплазия оссифицирующая прогрессирующая» — так её называют на Земле. Здесь же ей дали имя «костный мор». Постепенное отвердевание тканей организма, превращающее их в каменные негнущиеся кости. Неизлечимая жуть, узрев которую остается лишь задыхаться от страха.
Каменоломня внутри тебя.
— Это ничего не меняет, — ожесточенно повторил Алеон, с легкой заминкой отложив донос личных шпионов в доме герцога. — Горе проигравшим. Земли Оттенбергов — лакомый кусок для членов
