не думать, что это во мне какой-то… изъян. Я оказалась на кушетке другого психотерапевта. На этот раз по вторникам, не по четвергам. Уже больше года.
Итан молчал, как ей показалось, очень долго. Наконец он провел рукой по волосам.
– Теперь понимаю, – пробормотал он. – Даже не знаю, что сказать… Это ужасно. Его поступок… зная твою историю… просто немыслимо.
– Некоторое время я пыталась убедить себя, что мне это привиделось.
– Но это не так.
– Нет. – Их взгляды встретились, и слезы, которые Эшлин так долго сдерживала, потекли по ее щекам. – Это был не несчастный случай и не акт отчаяния. Речь шла о том, чтобы оставить последнее слово за собой.
Она опустилась на диван рядом с ним.
– Черт побери, – прошептал Итан, стирая слезы с ее лица тыльной стороной ладони. – Проклятый ублюдок. Кляну себя за то, что заставил тебя об этом вспоминать.
Эшлин покачала головой.
– Все нормально. – Она говорила правду. У нее возникло ощущение, будто тяжесть спала с груди, будто, доверив свою историю не психотерапевту, а тому, кто был ей небезразличен, она лишила эти мрачные воспоминания власти над ней.
Затем выплеснулось и все остальное – подробности, которых она никогда никому не рассказывала, что вызвало новые слезы. Но то были уже слезы облегчения, свободы от прошлого. Внезапно в этот момент она поняла, что способна простить Дэниела не только за его последний акт жестокости, но и за все. Манипуляции, измены, сотни злых слов, которые составляли их брак. Но, возможно, еще более удивительно – она поняла, что может простить себя. За то, что дала ему власть над собой. За то, что слишком поздно увидела, кем он на самом деле являлся. И за то, что оставалась с ним слишком долго после того, как все это поняла.
Пока она говорила, Итан держал руки Эшлин в своих и, когда у нее кончились слова, молчал вместе с ней. Тишина тянулась, оставляя между ними лишь потрескивание пламени. Эшлин посмотрела на него, выдавив дрожащую улыбку.
– Ты сказал, что ты хороший слушатель, и так оно и есть. Спасибо.
– Я рад, что ты решила мне довериться.
– Однажды ты спросил, действительно ли после Дэниела никого не было. Теперь знаешь почему. Я поклялась, что больше никому не стану так открывать свою душу.
– Но ты можешь доверять мне, Эшлин… Если хочешь. Если я тебе нужен.
Так что? Он ей нужен?
Эшлин коснулась ладонью его щеки. На каком-то уровне она знала ответы уже несколько недель. Как всегда, мешал вопрос доверия. Не Итану, а самой себе.
– Думаю, да, – тихо проговорила она. Подождала немного, прежде чем прижаться губами к его губам, наслаждаясь головокружительным ритмом собственного пульса.
У Итана перехватило дыхание; его быстрый, резкий вдох, казалось, притягивал ее ближе, глубже. Эшлин услышала его тихий стон, его руки обвились вокруг ее талии. Его губы, мягкие и теплые, открылись навстречу ее губам. Эшлин удивила его и себя, и это заставило ее ощутить что-то первобытное и восхитительное.
Когда поцелуй стал углубляться, в ее сознании возник краткий миг тревоги, маленькое окошко неуверенности, когда еще можно было отступить. Они приближались к чему-то безвозвратному, к шагу, который мог повлечь за собой хаос и душевную боль. Но она хотела этого – хотела Итана – и всего, что последует.
Итан, похоже, уловил ее нерешительность. Он отстранился и, тяжело дыша, посмотрел на нее сверху вниз.
– Рискуя разрушить очарование момента, я все же должен убедиться, что это значит. И ради тебя, и ради себя – не хотелось бы истолковать ситуацию неправильно.
– Это значит, что я хочу быть здесь, когда ты завтра проснешься. А может быть, и на следующий день. Если ты все еще этого желаешь. Меня, со всем моим багажом.
– Думаю, это означает, что мы – вместе.
– Думаю, так и есть.
Затем Эшлин вновь прильнула к его губам, одновременно с обещанием и мольбой. Она все еще не могла сказать, готова ли прыгнуть в пропасть, но заставила себя подойти к краю. Это было начало. И возможно, на этот раз она упадет туда не одна.
Глава 18
Эшлин
«Храните книги на безопасном расстоянии от агрессивных веществ».
Эшлин Грир, «Уход за старыми книгами и их хранение»
28 октября 1984 г. Рай, Нью-Гэмпшир
Открыв глаза, Эшлин увидела солнечные лучи, струящиеся сквозь незнакомые жалюзи. Не сразу она сориентировалась и вспомнила, где находится и почему.
Итан.
Постель рядом с ней была пуста, но простыни все еще оставались теплыми. Он встал недавно. Эшлин потянулась под одеялом, наслаждаясь моментом. Прошли годы с тех пор, как она просыпалась не в своей постели – с тех пор, как она позволяла к себе прикасаться. Теперь воспоминания о том, как они с Итаном занимались любовью, были запечатлены и в ее памяти, и в ее плоти. Как книжные отголоски, которые невозможно стереть.
Она ждала неизбежной волны сожаления, осознания того, что впустить его в свою жизнь и в сердце было ошибкой. Но чувство раскаяния не пришло – вместо него она испытывала мечтательную и восхитительную истому, нежность только что пробудившихся мышц.
Когда Эшлин наконец откинула одеяло и села, то увидела одежду – ее и Итана, – разбросанную по ковру. Эшлин не стала ее трогать и взяла с изножья кровати плотный махровый халат. Надела его, вдыхая запах Итана, и направилась к раздвижным стеклянным дверям, выходящим на небольшую террасу. Всегда ли вид на гавань был таким потрясающим, или это события прошлой ночи сделали мир для нее таким свежим и ярким?
Уловив аромат свежего кофе, Эшлин поспешила на кухню. Итан, стоявший у плиты, обернулся на звук шагов и одарил ее смущенной улыбкой.
– Кофе?
– Да, спасибо.
Он наполнил кружку, протянул ей и указал на сливки и сахар на столе. Добавив в кофе и то и другое, Эшлин сделала первый глоток.
– Замечательно, – сказала она, не встречаясь с ним взглядом, потому что не знала, как вести разговор после такой ночи.
– Спасибо. – Он отпил из своей кружки, глядя на нее поверх края. – Все в порядке? Я имею в виду, между нами.
Она улыбнулась, очарованная его неловкостью. Судя по всему, Итан был не более искусен в утренних беседах, чем она.
– Все очень хорошо.
– Ни о чем не жалеешь?
– Нисколько.
Его плечи расслабились, и он снова повернулся к плите.
– Возможно, ты еще пересмотришь свое мнение после завтрака. Я пеку блины. Точнее, пытаюсь. Достанешь вилки?
Пока Эшлин раскладывала столовые приборы, Итан поставил одну тарелку со стопкой блинов и вторую – с идеально подрумяненными колбасками. За восемь лет брака Дэниел ни разу не приготовил для нее даже тоста. Повинуясь импульсу, Эшлин повернула голову и чмокнула Итана в плечо.
Он взглянул на нее с удивленной улыбкой.
– За что это?
– Сам придумай.
– Чем сегодня займемся? – спросил он, когда они сели за стол. – Если, конечно, не собираешься на работу.
Вопрос
