не хуже…
Если его первой найдёт Мия — уничтожит.
За сына.
За обоих сыновей.
За всех, по пострадал по вине этой твари.
Но сначала нужно было поймать вредителя, а только потом размышлять, как бы отправить его в залив, рыб кормить. Поспешность решений ещё никому не помогала.
— Твой внук очарователен.
Руни появился совершенно внезапно, словно бы соткался из ночной тьмы, ещё более бледный в своих сине-чёрных одеяниях. Одни только рыжие глаза пылали, совсем как у Тагуша — сразу видно, что прошлое воплощение Руни и этот дракон были родными братьями.
Брат уселся рядом, положил руку на плечо.
Он ни единого слова утешения не сказал ей, не унизил её своей жалостью. Единственный из всех, пожалуй. Ведь, в конце концов, ей не жалость и сочувствие нужны были, а возмездие.
Месть.
Точно так же Руни когда-то без единого слова жалости или осуждения полетел вместе с Магни в степь — наказать тех, кто убил его детей и жену.
Точно так же он стоял молчаливой тенью рядом с Араном, на чьём лице, казалось, навсегда застыла маска равнодушие, и рыдающей Сатин, когда они хоронили первенца.
Младенец был здоровым и крепким, но вот только было слишком много желающих навредить семье Владыки и причинить боль ему если не напрямую, то хотя бы косвенно.
После того случая а'вэди и Сатин ещё долгие годы не решались заводить детей — пока всякое инакомыслие не было задавлено, пока вся империя не склонилась перед своим Шесс'Алори, пока не были уничтожены усе возможные угрозы для Талэ, насколько это было возможно.
В конце концов, Мия не первая из их семьи, кто похоронила своих детей.
Руни в принципе был единственным из её братьев, кто не разделил этот горький рок, постигший их всех. Наверное, память о бытии драконов, о собственной жестокой смерти отбивала всякое желание обрекать себя на подобное наличие слабостей.
Ну или просто Руни из них был самым умным.
Или хитрым.
— Похож на свою мать, — улыбнулась Мия наконец, а в голове у неё тут же всплыл образ растрепанной, но уже явно намного лучше себя чувствующей невестки. Девчонка отказалась от кормилицы, заявив, что её молока ребёнку точно хватит и никому постороннему она своё дитя не даст.
Интересно, если бы у Мии хватило бы духу так же себя вести, всё было бы иначе? Если бы она сама кормила своих детей, ели бы она х воспитала?
Так или иначе — за обманчивой мягкостью внешности крылся стальной характер. Теперь Мия видела в ней внучку Наэлины.
Он, лорд Ксерай, порывался остаться в Диорене, но только разговор с Наэшафи заставил его спешно покинуть город и направиться в свои земли.
Приближалась буря, и девочка хотела максимально обезопасить свою семью — Мия её прекрасно в этом понимала, поддерживала, и внутренне умилялась, особенно в свете того, что теперь в категорию семью тоже входила.
Любимая свекровь, как-никак.
— Заней в бешенстве, — невзначай сообщил брат, отвлекая Мию от её мыслей.
Ну кто бы сомневался!
— А её к младенцу никто и не подпустит, — оскалилась она, вдыхая холодный ночной воздух и потеплее кутаясь в меховую накидку. — Это мой внук, моя кровь. Но да, подпортили мы династию Шисэ… Семнадцать поколений человеческой крови — и кроха-хелишен всё перечеркнул. Уже его люблю.
С каждым словом перед ней появлялось облачко пара — это только днём, под светом Очей, снег начинал таять, а вот в тёмное время суток лёд снова сковывал всё.
С удивлением Мия поняла, что у неё окоченели пальцы.
Стареет, что ли?
— Какая ты добрая.
— Какая есть.
Какая есть.
Другой уже не будет.
Не будет.
Ничего уже не будет…
Внезапно, в звёздном свете, Руни показался ей тоже постаревшим. Сайши их уровня едва ли могли заработать морщины, но, тем не менее глубокая складка залегла меж его бровей — не слишком ли часто брат стал хмуриться?
Да, поводов для радости у них было не то что бы слишком много, но терять позитив в их случае было смерти подобно.
И вообще, за уныние в их семье отвечала именно она, Мия. Ещё с самых давних пор.
— Я так устал, сестра.
Его голос звучал обречённо.
Как же она его понимала…
— А кто из нас не устал?
— А'вэди?
— А вот он-то как раз больше всех устал, братец, — её усмешка вышла чересчур горькой. — У каждого из нас на шее ярмом весит по королевству, у него же — вся империя. Боюсь предоставить, как сильно болит у него голова.
Если у неё-то она, казалось, сейчас расколется пополам.
— У а'вэди есть Сатин. А мы — одни.
— Я, вообще-то, замужем.
— И сильно тебе это помогает? — озвучил Руни её собственные рассуждения, прекрасно поняв, что её слова были не более чем формальностью. — Или всё-таки скорее мешает?
Да, брат всегда её понимал.
Все братья…
Но в какой момент это изменилось? Когда а'вэди отдалился от них всех? Когда её собственный близнец перестал быть её половиной, когда его мысли и стремления стали для неё загадкой?
— Я не хочу об этом говорить.
— Когда мы по дороге к прекрасному светлому будущему свернули не туда? Когда мы стали столь несчастны?
— Наверное, когда выбрали брата, — пришлось признать.
— Или он — выбрал нас?
— Какая разница… Мы стали Талэ — и это нас уничтожило.
— Очень хочется думать, что мы и Сатин тот фактор, который не дал а'вэди стать чудовищем, но…
— Но от-таки стал, да? Как и каждый из нас. Мы все стали тем, кем нас малевали враги. Стали тем, кого боялись. Но поворачивать назад, каяться и сдаваться поздновато, тебе не кажется?
— Я хочу домой.
— Девочка так же говорила.
— Умная у тебя невестка… Береги её.
— Обязательно.
Вся магия семейных посиделок с братом рассыпалась в тот миг, когда Заря по связи сообщила о том, что в поместье пробрались незваные гости. Мия и сама почувствовала, как рухнул под натиском чужаков казавшаяся ей раньше нерушимым защитный барьер.
Руни тоже почувствовал это. Брат подобрался, положил руку рукоять покоившегося в ножнах меча.
— Любой ценой защитите мою невестку и её ребёнка, — приказала Мия окружившим её гвардейцам, чей настрой оберегать именно её был более чем очевиден.
— Но Ваше Величество… — впервые за все годы её брака возразили те ей возразили.
— Вам не ясен мой приказ? — вспылила она. — Я могу за себя постоять, сейчас здесь будут Заря и Тагуш, со мной находится мой брат, а Наэшафи и мой внук беспомощны. Потому. Я сказала. Защищать их до
