футуристические здания-станции, парящие над растрескавшейся землёй… Все предметы – большие, а люди – высокие; так видят мир дети.
Тейта всегда окружали взрослые. Его ни на минуту не оставляли в одиночестве, но – парадокс – держали при этом в полной изоляции. Никто и никогда не прикасался к нему голой рукой, без перчатки; никто и никогда не обращался к нему по имени, потому что имени ему не давали.
У взрослых были тёмные волосы блёклых оттенков. У детей, которых он изредка видел – яркие, такие же красно-рыжие, или ультрамариновые, или белые, или соломенно-жёлтые, а глаза у всех – чёрно-синие, невыразительные, стеклянные… послушные. Впрочем, с детьми он не общался, только изредка встречал их в длинных коридорах-кишках – в таких же хромированно-блестящих, как одежды взрослых.
Я видела огонь.
Всегда, сколько Тейт себя помнил, от него требовали только огня – больше, ярче, сильнее. Так, чтобы уничтожить без следа странную металлическую конструкцию – изнутри доносился жутковатый звук, то ли дыхание, то ли плач, но взрослые вели себя так, словно это в порядке вещей. Испепелить дом-станцию, полуразрушенную, что медленно опускается к земле, словно тонет в пучине; и ещё одну, вдвое крупнее. И…
Я никогда не была в космосе, но сразу поняла – это он, там, за огромным прозрачным экраном. И что вон то, красно-зелёно-голубое, заслоняющее полнеба, – планета. Тейт не запомнил, почему он вдруг осознал свои действия, почему упёрся, закрылся, перестал воспринимать приказы людей в блестящих одеждах. Может, потому что ему понравились переливы цветов, там, внизу; может, в какой-то момент точка циклона за экраном напомнила подмигивающий глаз. Однако подсознание отчётливо сохранило фразу женщины, которая в первый и в последний раз наклонилась к нему и взяла за руку:
«Этого пора утилизировать».
Если бы в ту самую секунду мир вокруг не изменился разительно, если бы внезапно станция не исчезла – Тейт бы уничтожил её сам. Вместе с собой и с той женщиной, что держала его за руку.
Меня скрючило от слёз; горло свело. Я уткнулась Эрнану в плечо, позволяя обнимать себя, и даже не сразу осознала, что с неба льёт как из ведра.
– Он это помнит, твой Танеси Тейт, – тихо произнёс дядя, поглаживая меня по волосам. – Задвинул в самый дальний угол сознания, но не выкинул. Это будет влиять на него – всегда.
– Я…
Мне необходимо было сказать что-то в ответ, возразить, хотя бы перебить… Но знание присушило язык к нёбу, сковало горло немотой.
– Он уже принял однажды самое важное решение в своей жизни, Трикси. И если когда-либо возникнет другая ситуация, безнадёжная или невыносимая, он доведёт задуманное до конца. С другим местом, с другими людьми… И больше всего я боюсь, что ты в тот момент окажешься рядом с ним.
Эрнану не требовалось ничего объяснять. Я и сама прекрасно всё понимала. Шрах, да если бы кто-то из моих близких связался бы вот с такой живой бомбой, я бы употребила все силы, чтобы растащить их по противоположным точкам планеты. Или вообще по разным вселенным. Даже если бы это значило обречь себя на вечную ненависть со стороны спасаемых…
Но Тейта я оставить не могла. Даже сейчас.
– Ну-ну, – мстительно ущипнул меня за мочку уха Эрнан. – Не надо делать из меня злодея. Я не собираюсь разлучать вас. Я знаю, что такое любовь. Но любить – не значит закрывать глаза. Если ты хочешь быть рядом с ним, то будь правильно.
Правильно, значит…
Дыхание у меня выровнялось.
– То есть питомец…
– Детские дразнилки – не мой конёк, Трикси, – усмехнулся Эрнан. – А тебе пора привыкать к новой роли. Хозяин чудовища – как звучит?
– Отвратительно.
– Вот поэтому остановимся лучше на «трудном питомце».
Честное слово, я не хотела – но расхохоталась.
– У тебя кошмарное чувство юмора.
– Я бы сказал, что моё чувство юмора для понимания требует идентичного с носителем культурного контекста, – занудным профессорским тоном отозвался дядя Эрнан. – А при малейших расхождениях с аудиторией – приводит к катастрофе. Я тебе не рассказывал, почему женился в семнадцать лет? Нет? Как-нибудь мы вернёмся к этой поучительной истории. А до тех пор просто запомни: ни в коем случае не используй сарказм, когда со вспыльчивой блондинкой-телекинетиком обсуждаешь планы на вечер. И очень, очень внимательно следи за тем, чтобы девушка-на-одну-ночь не оказалась, например, сводной сестрой парня твоей собственной старшей сестры. Мир псиоников тесен – я бы сказал, иногда пугающе тесен…
Наверное, я бы всё-таки задала сакраментальный вопрос, и Эрнан бы через некоторое время поведал страшную тайну: как невзрачный коротышка охмурил Глэм Арман, «королеву университета», красотку на два года старше. Не позволил Тейт – он вынырнул из подземелья, сграбастал нас, уже до нитки промокших, за воротники и молча поволок в купальни.
– Трикси в первый день в Лагоне съела пищу, которая для неё оказалась ядовитая, и потом три дня умирала, – жизнерадостно пояснил он, запихивая Эрнана в бочку с нагретой водой прямо в одежде. – Кагечи Ро мне сказал, что это было очень глупо. А ты хочешь заболеть даже без ядовитой еды? Чтоб ещё глупее?
– У меня иммуни… – возмутился Эрнан, хватаясь руками за края бочки, но Тейт мстительно надавил ему на голову, заставляя нырнуть, и закончил речь с откровенным злорадством:
– Не выйдет. Дурак здесь я.
Готова спорить, что пусть он и не знал, что такое «питомец», но прекрасно всё понял по интонациям и слегка обиделся.
Ну, или сделал вид, что обиделся, – это более вероятно, учитывая его характер.
В любом случае получилось смешно.
Потом мы поужинали втроём. Я намеревалась расспросить Эрнана о маме, об отце, о Лоран… Меня обуревали двойственные чувства: хотелось наверняка знать, что там, дома, всё хорошо, никто не заболел с горя после моего исчезновения и не свихнулся, что они погоревали – но пережили. И одновременно узнать об этом было бы… обидно, пожалуй. Ведь человек всегда кажется себе самому центром мира, единственным зрителем, перед которым разыгрывается увлекательное представление. Выйдешь за дверь – и актёры застынут.
А потом выясняется, что жизнь продолжается и без тебя.
Прежде я уже думала об этом, но, похоже, так и не сумела смириться с выводами. Наверное, мудрости пока не хватало – той, которая со временем превращает самых могущественных людей из деятелей в наблюдателей. Поэтому разговор каким-то немыслимым образом свалился в обсуждение двух последних частей «Хранителей Подземелья». Оказалось, я пропустила целых два фильма и вдобавок сериал-приквел на ночном канале о безбашенных родителях главной героини. Мы перемалывали косточки персонажам с
