еще остающихся на языке, звук его тяжелого дыхания так близко к моему уху.
Каждое эротическое ощущение сводит меня с ума, как и тот факт, что Глеб так эффектно сложил меня пополам, что мне остается только впитывать удовольствие, которого он от меня требует. Мои мышцы напрягаются и дрожат от желания освободиться. Но я полностью в его власти.
Боже, но он знает, как удовлетворить меня.
Мой клитор пульсирует, а возбуждение неуклонно приближается к уже знакомому пику. По коже разливается жар, от которого горят бедра. Обхватив Глеба руками, я притягиваю его ближе к себе, желая получить от него больше, все, что он мне даст.
Я чувствую напряжение в его теле, как напрягаются толстые хорды мощных мышц, пытаясь удержать себя под контролем. И на какое-то мимолетное мгновение мне становится интересно, каково это, если бы он потерял эту сдержанность. Если бы он удовлетворял свое собственное удовольствие, не заботясь о том, чтобы не причинить мне боль.
Я не готова это узнать. Но все же такая возможность возбуждает меня больше, чем я могу признать. Потому что я хочу быть той, кто доставляет Глебу удовольствие. Хочу, чтобы он жаждал меня так же отчаянно, как я его. Это глупо и нерационально, ведь я знаю, что нам предстоит преодолеть множество препятствий, если мы хотим сделать из этого брака что-то настоящее.
Но я хочу попробовать.
Больше, чем когда-либо, я хочу оставить свое прошлое позади и научиться расти к чему-то лучшему. Вместе.
— Блядь, как же в тебе хорошо, — стонет Глеб, его толчки усиливаются, а от трения между нашими грудями пульсируют мои соски, которые очень твердые.
— Пойдем со мной, Глеб? — Умоляю я, мои ноги дрожат от напряжения и приближающейся разрядки.
— Сейчас, богиня, — рычит он, с каждым карающим проникновением все более неустойчиво. И только мысль о том, что он вот-вот кончит, выводит меня из равновесия. Приподняв голову с подушки, я легонько прикусываю теплую, соленую плоть его груди, чтобы не закричать.
Словно мои губы — спусковой крючок, Глеб проникает в меня, погружаясь до самого основания, и выпускает свой первый пульсирующий заряд. Набухая и подергиваясь, он кончает вместе со мной, наполняя меня жидким теплом.
Мы задыхаемся вместе, мои руки по-прежнему обхватывают его, прижимая к себе. Я не хочу отпускать его. Впервые я не чувствую себя зажатой под чужим весом. Я чувствую, что меня окутывает уютное одеяло. А мое сердце с такой силой бьется о ребра, что я уверена, он должен чувствовать его в своей груди.
Наконец, эйфория от оргазма делает мои руки слишком тяжелыми, чтобы держаться, и я отпускаю Глеба, распластываясь под ним в луже.
Глеб крадет еще один медленный, знойный поцелуй. Затем он мягко выходит из меня и рушится на кровать.
— Я ведь не сделал тебе больно? — Спрашивает он после нескольких минут молчания.
Перевернувшись на бок, я прижимаюсь к нему, используя его плечо в качестве подушки и прижимаясь к нему всем телом.
— Нет. При таком удовольствии не может быть и речи о боли, — шучу я.
Глеб обхватывает меня за плечи, притягивая ближе, чтобы поцеловать в макушку. Он глубоко вдыхает, его грудь вздымается подо мной, и он медленно выпускает воздух, словно смакуя мой запах.
— Габби будет искать тебя? — Мягко спрашивает он после очередной долгой паузы, и его слова пробуждают меня настолько, что я понимаю, что уже начала дремать.
— Хм? Нет. Она так устала, что сегодня уже не встанет.
Я чувствую, как Глеб кивает, по тому, как слегка шевелится его плечо. Затем снова наступает тишина. И на этот раз сон уносит меня прочь, прежде чем я успеваю понять, что он пришел за мной.
* * *
Кровать прохладна под моей ладонью, когда я поднимаюсь после глубокого и беспробудного сна. Подушка под моей щекой теплая и нереально мягкая. Но по мере того, как я прихожу в себя, меня начинает медленно осенять пустота кровати рядом со мной.
А когда я открываю глаза, чтобы посмотреть, где он, комната оказывается пустой. Глеба нет.
Сердце неприятно сжимается от его неожиданного отсутствия, и я пытаюсь успокоить себя. Наверное, он просто встал в туалет или что-то в этом роде. Подняв голову с подушки, я смотрю на его прикроватную тумбочку и вижу, что уже почти семь утра.
Габби скоро встанет.
Застонав от боли в затекшем теле, я медленно поднимаюсь с кровати и собираю одолженное свадебное платье. Надевать его снова кажется глупым. Надеюсь, Глеб не будет возражать против того, чтобы я взяла футболку — только до тех пор, пока я не смогу надеть пижаму.
Залезая в его безразмерную футболку, я с радостью обнаруживаю, что она достаточно низко, чтобы прикрыть меня. Собрав остальную одежду, я тихонько выхожу из его комнаты и направляюсь по коридору к гостевой ванной. Но когда я встаю на цыпочки, звук грубо закрывающегося ящика привлекает мое внимание к дальнему концу квартиры. Остановившись, я думаю о том, чтобы проигнорировать этот звук и одеться. Но если это Глеб, я хочу сначала пожелать ему доброго утра. Узнать, что заставило его встать с постели, не разбудив меня.
Поэтому я кладу платье на тумбу в ванной и направляюсь на кухню.
Проходя через гостиную, я обнаруживаю на диване одеяло и подушку. И я нахмуриваю брови. Неужели Глеб провел здесь ночь после того, как я уснула?
Закрывается еще один ящик, и я снова обращаю внимание на кухню. Обогнув столешницу, я обнаруживаю там Глеба, уже одетого, словно готового к новому дню.
— Доброе утро, — радостно говорю я, пытаясь скрыть свое замешательство.
Он едва поднимает взгляд, продолжая искать то, что ему нужно найти.
— Доброе утро, — отвечает он ровно, его голос отстраненный и рассеянный. И хотя мне отчаянно не хочется читать в нем что-то новое, я не могу побороть сомнение, поселившееся у меня в животе.
— Все в порядке? — Спрашиваю я, опираясь бедром о стойку и скрещивая руки.
— Да, в порядке, — подтверждает он тем же отстраненным тоном. Кажется, он нашел то, что искал, и, схватив это в ладонь, сунул в карман. — Я опаздываю, так что мне нужно отлучиться. Вы с Габби можете пользоваться квартирой по своему усмотрению, но оставайтесь здесь, пока мы не определимся с нашим дальнейшим планом действий. Позвони мне, если вам что-нибудь понадобится. И никому не открывай дверь. Понятно? Я вернусь вечером.
— Хорошо, — соглашаюсь я.
Мне до смешного обидно, когда он проходит мимо меня, даже не поцеловав. Повернувшись, я иду за ним к входной
