Агнесса Ильинична за меня в трамвае заплатила, потом мы вместе шли, она меня проводила и сказала, где живет, чтобы я в гости заходила. Она очень хорошая. А я домой пошла, ну в нашу квартиру, а там чужие люди живут, потому что мои все умерли. Я испугалась, что опять в детдом, и пошла к Агнессе Ильиничне. А там у нее еще Наташа и Ромка, вы же говорили, что у вас жена и сын, но тогда я еще ничего такого не подумала. А потом увидела фотографию, и сразу все поняла. А потом захотела домой, и вот опять здесь. Вы мне не верите?
Она говорила быстро и сбивчиво, Егор слушал, и по-прежнему не верил, что это все наяву.
— А и в самом деле, — Оля махнула рукой и повернулась к зеркалу.
Снова рябь, теперь в зеркале проявились очертания… прихожей Тихоновых?
— Агнесса Ильинична, Наташа, вы дома? — звонко крикнула Оля в образовавшийся проем.
Потом повернулась к Егору и протянула руку:
— Ну пойдемте же, чего вы стоите, Егор Николаевич?
Егор взял детскую ладошку и послушно шагнул коридор, где на него уже смотрели три пары широко распахнутых глаз. Все заспанные, видимо, раннее утро.
— Батя, ты, что ли? — прохрипел Ромка.
Наташа в полуобмороке.
— Егор?
И только Агнесса Ильинична протянула с улыбкой:
— Надо же, значит, все-таки Аримания мне не приснилась…
— Ну теперь-то вы мне верите? — прозвенел победный Олин голосочек.
А Наташа, его Наташа уже уткнулась в плечо и заплакала.
— Егорушка, родной, это ведь ты… живой…
Он крепко обнял ее, не веря своим ощущениям.
— Родная моя, я ведь и не думал уже, что когда-нибудь…
Агнесса Ильинична увела детей в комнату, умнейшая женщина.
— Наташка, Наташечка, родная моя… — нашептывал он.
Украдкой глянул в созданный Олей портал, но тот исчез, теперь это просто зеркало. Неужели все так просто? Его отпустили, разрешили вернуться?
— Совсем седой стал, но это ничего, главное, живой, Егор, ты живой… — плакала Наташа.
— Ну долго вы еще? — в двери показалась недовольная Ромкина голова.
Наташа нехотя отстранилась, Егор обнял сына.
— Бать, а ты теперь навсегда?
— Посмотрим сынок, посмотрим.
Наташа вцепилась в косяк двери.
— Егор, тебя ведь ищут! — прошептала она с ужасом, — могут прийти в любую минуту!
— Кто ищет? — выглянула Оля.
— Не твое дело, — огрызнулся на нее Роман.
Какое-то время они смотрели друг на друга так, что только искры не летели.
— Ничего себе, — тихо проговорила Оля, впервые считав Ромкины воспоминания.
Она перестала улыбаться и задумалась.
— И как часто приходят с обысками? — поинтересовался Егор.
— Обысков не было, но участковый заглядывает время от времени, — Агнесса Ильинична стояла позади Оли.
— Я так хотела настоящий Новый год, — разочарованно протянула Оля.
Они прошли в комнату, расселись кто куда. Радость встречи сменилась тревожным ожиданием.
— Завтра сам пойду с повинной, все им объясню, меня отпустят, — проговорил Егор.
Потом добавил:
— Ну, может, не сразу.
Повисла звенящая тишина.
— Елка у вас красивая получилась, но настроение какое-то совсем не праздничное. Мне, пожалуй, пора, — сказала Оля и поднялась.
— Куда пора? — встрепенулся Ромка.
— В Ариманию, куда еще, — Оля недовольно цокнула языком и закатила глаза.
Егор удивился, раньше он не замечал за Олей такой манерности.
— Бать, а нам можно туда, в Ариманию? — у Ромки загорелись глаза.
— Не выдумывай, — одернула его Наташа и осеклась.
Потом посмотрела на Егора полными слез глазами.
— Не отпустят, Егор. Уходить тебе надо. В эту вашу Ариманию. Смотрю, одежда у тебя справная, богатая. Значит, не последний человек там. Да и Оля кое-что рассказывала. Уходи, Егор. А я буду знать, что все у тебя хорошо, так оно и легче будет.
Слова Наташи что ножом по сердцу.
Опять тишина повисла в комнате.
— Оль, а если мы все туда, как думаешь? — спросил Егор.
Каким-то образом у девчонки сегодня получилось соединить миры порталом, но как это надолго? Где гарантия, что он сможет увидеть родных завтра, послезавтра?
Решено, он заберет их с собой. Наташе должно понравиться, а Ромке и подавно.
Да только неспокойно там.
Егор поднялся и подошел к окну, отодвинул штору. Под желтыми фонарями люди уже спешили по своим делам, изредка проезжали машины. Почти ничего не изменилось с тех пор, как Егор был здесь последний раз. В доме напротив зажигались окна, мигали украшенные цветными огоньками елки. Люди пили чай, куда-то собирались, укачивали детей. Город жил своей жизнью.
— Егор, отойди от окна, — попросила Наташа.
Она поправила штору.
— Дорогие мои, ведь давно пора завтракать, быстро всем мыть руки! Наташа, помоги накрыть, — бодро распорядилась Агнесса Ильинична.
Женщины постелили белую скатерть, постепенно стол заставлялся нехитрыми припасами. Егор смотрел на тонко нарезанные кружочки колбаски, красиво разложенные на тарелочке, такой же тонко нарезанный сыр, соленые огурчики, вот принесли тарелочку маринованных груздей, и он понимал, что все это предназначалось вечернему, праздничному столу. Егор заметил, как Ромка едва удерживается, чтобы не утянуть кусочек колбасы, и сердце его сжалось. Они ведь тут впроголодь живут, пока он, Егор, ест и пьет «от пуза».
Егор неспешно глотал чай, рука не поднималась взять хоть что-то со стола.
— У нас давно уже день, я плотно пообедал, — пояснил он.
«Хорошо, я пойду завтра в милицию, — думал Егор, — но что я им скажу? Как ни крути, обвинят в предательстве. И будут по-своему правы. Я ведь внедрял в ариманское производство секретные разработки передовых конструкторских бюро».
Поедая невероятный бутерброд из трех кусочков колбасы, толстого слоя масла и кусочка сыра сверху, Ромка сиял от счастья. Егор видел, что сын начал тянуться вверх, ему бы сейчас мышечную массу наращивать, а для этого питание должно быть усиленное. Отец должен быть рядом. Добытчик, кормилец. Наставник.
— Слушай, а ты что, парик, что ли, напялила? — поддел Олю Ромка, дожевав бутерброд.
— Сам ты… парик напялил! — возмущенно огрызнулась та.
Оля, как и Егор, не стала завтракать, только вежливо отпивала чай.
— Вы уже решите что-нибудь поскорее, а то мне и так влетит из-за вас, я ведь ушла без спроса, — попросила она Егора.
— Мам, ну давай хоть глазочком глянем, как там? — Ромка жалостливо посмотрел на Наташу.
Лицо Наташи оставалось каменным.
— Олечка, а ты могла бы сделать нам небольшую экскурсию по этой Аримании? Я ведь уже лет тридцать как никуда не выезжала, — вздохнула Агнесса Ильинична.
— Наташ, а правда? — зацепился за эту мысль Егор.
— Мне нечего одеть, — поджала губы Наташа.
Меньше всего Егор ожидал такого ответа. Какая разница, как она одета? Хотя…
— Помнишь то летнее платье в синий цветочек, которое шили для поездки на море? Правда, было
