Я не поняла, что он имел в виду. Это что, угроза?
Аксель покачал головой. Он объяснил, что прежде чем он посвятит меня в тайну этой женщины, он должен взять с меня безоговорочное обещание, что я буду молчать. И кроме того, я должна буду тут же уехать из замка. Если я узнаю, кто эта женщина, больше я здесь оставаться не смогу. Это будет слишком рискованно.
Голос его звучал напряженно, Акселю было нелегко об этом говорить, мне стало жалко его, но сдаваться я не хотела.
– А почему это так опасно? – спросила я.
– Вы можете проговориться, и последствия будут роковыми. Такого риска я допустить не могу.
– Но, думаю, я догадываюсь, кем она может быть, – сказала я.
Покачав головой, Аксель взглянул на меня, словно просил дальше не продолжать.
– Время раскрыть эту тайну пока не пришло, Берта.
– Но если я и так уже знаю?..
– Думаю, вы заблуждаетесь. Вы можете кое о чем догадываться, но я попросил бы вас сохранить эти догадки в тайне.
Аксель очень устал, и больше я ни о чем не спросила.
И тогда он попросил меня обдумать все еще раз. Если для меня все-таки важнее узнать о том, кто эта женщина, чем остаться в замке, то он обязательно мне об этом расскажет, но я должна буду дать обет молчания.
Я встала, и Аксель проводил меня в переднюю.
– Но если вы все же захотите остаться у нас, тогда мы забудем об этом разговоре и обо всем, что произошло. Больше об этом ни слова. Договорились?
Мне стало грустно, я совершенно запуталась и поэтому промолчала.
– Вам надо хорошенько об этом подумать. Дело не в том, что я не доверяю, но нам нельзя принимать поспешные решения. Мне тоже надо это обдумать.
Аксель проводил меня до калитки. Я стояла, опустив голову, и никак не могла тронуться с места.
– Мне будет вас не хватать, – сказал он.
И тогда я подняла голову и посмотрела ему в глаза, полные понимания и тепла. Я держала в руках медвежонка Арильда, и Аксель с улыбкой протянул к нему руку.
– Наверно, будет лучше, если я о нем позабочусь. Я прослежу за тем, чтобы он вернулся на свое место.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Нет, я не уеду из замка.
Летние каникулы кончатся через три недели, и я хотела пробыть здесь до последнего дня. Только я заглянула в себя, как сразу поняла, чего я хочу. Здесь и размышлять не о чем.
Мне просто-напросто надо забыть все, что было. Никто не просил меня шпионить за тем, что происходит в замке. Никто меня за это по головке не погладит. Совсем наоборот. Правильно Аксель сказал. Я сама не понимала, что я наделала.
С сегодняшнего дня буду жить только настоящим моментом и радоваться каждому часу, проведенному в замке.
На следующий день я неожиданно встретила Акселя в саду. Я тут же подбежала к нему и рассказала, к чему я пришла. На сердце было легко и радостно оттого, что я сделала так, как хотел Аксель, но он казался каким-то странным.
– Вот как? Надо же, как быстро принимаются решения, – только и сказал он.
– Да, я не хочу отсюда уезжать ни на день раньше. Я останусь до тех пор, пока не начнутся занятия в школе.
– Значит, вы решили больше не пытаться разузнать о наших тайнах?
Не знаю, хотел ли он пошутить, но голос у него был совсем не веселый.
– Я хорошо все обдумала и решила сделать так, как сказал Аксель, я постараюсь забыть обо всем и больше об этом не спрашивать.
– Разве я так сказал?
Что он имеет в виду? Я не видела его лица. Аксель стоял, наклонившись над клумбой, он подвязывал розовый куст. Я не знала, что мне на это ответить. Ну да, конечно, он ведь сказал, что я должна обо всем забыть… Я стала сомневаться.
– Но ведь так будет лучше? – спросила я. Теперь Аксель распрямился и повернулся ко мне.
– Лучше для кого?
Я окончательно растерялась. Как же так? Он ведь сам сказал, что торопиться в таком деле нельзя. Разве он не говорил мне, что время раскрывать тайны пока не пришло? Я-то думала, что окажу ему услугу своим молчанием, но, кажется, все получилось наоборот.
Он разочарованно посмотрел на меня.
– Или, может быть, так будет лучше для вас? – спросил он.
Я промолчала. Было ясно, что Аксель считает меня эгоисткой. Но он уже понял, что больше я об этом говорить не стану. Он ведь сам пригрозил, что вышлет меня из замка, если я захочу узнать правду об этой незнакомке.
Я шагнула в сторону.
– Это все, – ответила я. — Я только хотела сказать, что с удовольствием пробыла бы здесь как можно дольше.
Аксель мельком кивнул и снова склонился над розовым кустом.
– Да, конечно. Но если вы вдруг передумаете, надо только сказать об этом, и все.
– Спасибо, но, думаю, вряд ли что-то изменится.
И я ушла. В первый раз я была разочарована в Акселе Торсоне. Наверно, он просто хотел от меня избавиться, хотя вчера утверждал, что ему будет меня не хватать. Я ужасно расстроилась, как-то это все непонятно.
Но может быть, после вчерашней беседы со мной он больше не чувствовал себя так уверенно. Во всяком случае, кое-что он себе точно уяснил, а именно что я напала на след той тайны, которую он никому не хотел раскрывать.
Так или иначе, я застала его на месте преступления. Что он делал в апартаментах Лидии? Наверняка у него была назначена там какая-то встреча. А с кем?
Он думал, что об этом известно только ему. И поэтому он даже слушать меня не хотел, когда я сказала, что догадываюсь о том, кто эта женщина.
Если это и вправду была София, вдова Вольфганга Фальк аф Стеншерна, тогда для меня остается загадкой, что может связывать ее с Акселем Торсоном. Чепуха, да и только. Вера говорила, что Софию чуть ли не прогнали из замка, потому что она считала, что он принадлежит ей, и распускала всякие дурные слухи о семье Лидии. Аксель же был на страже интересов Максимилиама. И как он тогда мог тайно встречаться с Софией в апартаментах Лидии? Нет, этого мне не понять.
Вряд ли это была София.
Но откуда тогда траурное платье?
Как оно могло там оказаться? Ведь когда мы были там вместе с Розильдой, ничего такого мы не видели.
Мне надо поскорее обо всем забыть. Аксель наверняка не верит, что я действительно буду молчать. Но он увидит! Я привыкла держать свои обещания!
У меня было такое чувство, словно я одержала победу над самой собой. Такие люди, как я, привыкли доводить дело до конца. И поэтому иногда чувствуешь себя победителем, когда вопреки своим привычкам делаешь наоборот.
С какой стати я сую нос в чужие тайны? Может быть, я вообразила, что смогу сделать чудо? И откуда только взялось такое самомнение!
