«Ты мне должен». В самую точку. Но у любого долга есть предел.
Алексия подошла к шкафу и взяла шаль.
– Я рада, что ты заставил Бена повидаться с Тимоти. Непременно расскажу Роуз о том, что мы здесь обнаружили. Возможно, Бен согласится, чтобы она приехала в Санли-Мэнор повидаться с ним.
– Жена Бена, Люсинда. Как ты думаешь, у них очень теплые отношения?
– Я приехала неожиданно, поэтому мне трудно об этом судить. Бен говорил, что чувствует себя пленником, но, возможно, теперь, когда он сможет встречаться со своими родными, его жизнь перестанет ему казаться столь ужасной.
Алексия лишь подлила масла в огонь. Хейден следил за ее умелыми движениями. Они были бы весьма изысканными, если бы не их практичность. Свет камина окутывал ее профиль золотистой дымкой, а глаза стали темно-фиолетовыми.
– Хочешь, чтобы ужин принесли сюда? Или спустимся вниз? – спросила Алексия.
– Я не голоден, а ты?
– Я слишком встревожена, чтобы проголодаться.
Алексия старалась скрыть свою тревогу. Однако напускная безмятежность не могла обмануть Хейдена. Вчера жена была сама не своя. Но сегодня немного успокоилась.
Взвешивала ли она произошедшее, когда очищала щеткой сюртук Хейдена и вешала его в шкаф? Думала ли о Бене, когда попросила мужа сесть и настояла на том, чтобы помочь ему снять ботинки? Хейден был рад, что она не послала за слугой и не стала просить его сделать все эти обыденные и такие домашние вещи вместо нее. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь прервал их уединение.
– Он не встретится с сестрами. Он собирается уехать из Англии, Алексия. В самое ближайшее время.
Алексия поставила ботинки рядом со шкафом, закрыла дверцу и прислонилась к ней спиной.
– Он сам сказал тебе?
– Нет. Но я в этом уверен. – Бен вынужден уехать. Он не может доверить Хейдену свою жизнь. Четыре года назад он принял решение не доверять другу. Вопрос состоял в том, уедет он один или заберет кого-нибудь с собой. Тимоти, чья шея в петле? Свою жену Люсинду?
Алексию?
– Но почему он хочет уехать? Не из-за старого же долга. Что так пугает его? Он ведь очень напуган, Хейден.
Проницательность Алексии поразила Хейдена. Впрочем, так было всегда. Она составила себе историю из фактов, которые знала, и все же видела немного глубже.
Хейдену хотелось так много рассказать ей. Не только о череде обманов, которая началась тогда в гостиной. Он хотел рассказать Алексии о том, что творится в его душе и сердце.
– В день нашей свадьбы ты сказал, что за банкротством Тимоти стоит нечто большее. Но не объяснил, что именно. Видимо, не мог.
– Я часто проклинал себя за то, что не могу этого сделать.
Алексия задумчиво кивнула.
– Большую часть дня я думала только об этом. О том, как нашла Бенджамина, и о счетах в банке, которые разыскивал Тимоти. Я думала о тебе, Хейден, и о мужчине, которым, как я теперь знаю, ты являешься на самом деле. – Девушка вскинула голову. – Ты не можешь рассказать мне о моих кузенах, но можешь рассказать мне о себе, не так ли?
– Это зависит от того, знаю ли я ответ. Зачастую мы знаем себя не так хорошо, как думаем.
Алексия весело рассмеялась:
– Это ты верно подметил. За последнее время я так много узнала о себе. Мой вопрос прост. Если сможешь на него ответить, буду знать, что тс выводы, к которым я сегодня пришла, верны.
– Тогда спрашивай.
– Ты действительно забрал деньги семьи из банка Дарфилда и Лонгуорта? Или мистер Дарфилд ожидал тебя в тот день, когда я нанесла ему визит?
Хейден задумался, как ответить, чтобы не нарушить слова чести.
– Я забрал деньги тети Генриетты.
Алексия пересекла комнату и снова села в кресло у письменного стола.
– Я сильно обидела тебя, поверив в то, что ты разорил моих родных, не так ли?
– Ты верила Тимоти. Твоя забота о родных, вполне понятна. Они твоя семья.
– А ты мой муж.
Уверенность, с которой Алексия произнесла это, тронула Хейдена. Насколько сильной будет эта новая привязанность, если ей придется вступить в схватку со старой? Хейдену хотелось верить в то, что Алексией движет хотя бы долг.
Хейден мог предотвратить какую бы то ни было схватку. В его силах сделать так, что Бен не сможет больше соблазнять Алексию, не сможет сыграть на ее тоске по прошлому, не сможет пробудить в ней воспоминания и увезти с собой. Ему стоило лишь обратиться к мировому судье и выложить всю информацию о преступлениях Бена. Ни один из Лонгуортов не сядет тогда на корабль. Никто не станет взывать к любви Алексии, хранящейся в ее сердце.
Она возненавидит Хейдена, если он отправит Бена и Тимоти на виселицу. Будет его презирать. Его отец удерживал жену с помощью силы. Каждый день наказывал ее за любовь к другому мужчине. Хейден ненавидел за это отца. А теперь ненавидел еще больше, потому что понимал, почему такое случилось, и как этому поспособствовали гордость и право собственности.
Хейдену никогда не приходило в голову, что причиной этих страданий была любовь, а не жестокость. Страсть мужчины к женщине, которая любит другого, может быть опасна. Но Хейден старался контролировать свои чувства.
Он подошел к креслу и опустился перед Алексией на колено. Взял ее руку, такую маленькую и изящную, и прижался губами к теплой коже. Закрыв глаза, Хейден наслаждался этим ощущением.
Алексия провела пальцами по его волосам.
– Ты такой печальный. Жалеешь о том, что Бен должен уехать теперь, когда ты вновь обрел его?
Жалел ли он?
– Нет. Я восхищаюсь твоей красотой и наблюдаю за грациозностью твоих движений.
Алексия скептически улыбнулась и взъерошила волосы мужа. Этот жест перечеркнул все, что он сказал.
– Ты мне не веришь.
– Я знаю, что не красива. И все же мило, что ты решил польстить мне.
– Ты очень красива. Я схожу с ума уже от того, что смотрю на тебя. Твоя красота обезоружила меня с самого начала, дорогая. Сделала меня безрассудным. Меня влечет к тебе нечто большее, нежели простое удовольствие. Я влюбился в тебя.
На лице Алексии появилось выражение удивления и недоверия. Эти слова переполнили сердце Хейдена эмоциями, но он не жалел о том, что произнес их. Ему было необходимо, чтобы Алексия знала о его любви.
Хейден не ждал ответа. Он даже не был уверен, что хочет его услышать. Он нежно провел ладонью по ноге жены, приподнял подол платья и поставил ее ногу себе на колено. Хейден снял с ноги Алексии туфельку и начал скатывать чулок. Он запечатлел поцелуй на гладкой светлой коже обнаженной лодыжки и принялся за второй чулок.
– Ты выглядишь смущенной, Алексия. Но ведь я раздевал тебя и прежде.
