— Ты нашел меня, — сухо констатировала она. Йен небыл готов к такой встрече, поэтому ее тон поверг его в замешательство. Он гребнаравне с Джорджо всю дорогу, подвергая свою жизнь опасности вторично за этуночь, рисковал подхватить воспаление легких, потому что так и не успелпереодеться, и все для того, чтобы сказать ей, как сильно он ее любит. И вответ он получил лишь безразличие. В груди у него возникло смятение, с которымон не мог справиться.
— Да, нашел! — в тон ей ответил Йен. — Тыдумала, что можешь просто так сбежать? Если помнишь, ты все еще находишься подсудом и под моей ответственностью.
Бьянке показалось, что ее сердце опустилось на самую глубинубухты. Вот почему он пришел за ней! Не потому, что любит, а потому, что нехочет уронить в грязь свое доброе имя человека, которому вверена судьбаосужденного на смерть узника. Его обращение вызвало у нее лишь презрительнуюусмешку. Она поспешила запрокинуть голову, чтобы Йен не увидел катящихся по еещекам слез.
— Конечно, как я могла забыть. Непростительно с моейстороны.
Услышав ее голос, полный равнодушия, Йен растерялся. Значит,она бежит потому, что не хочет стать его женой. Он доставлял ей физическоеудовольствие, но никаких чувств не вызывал. Поэтому перспектива провести в нимвсю жизнь повергла ее в такой ужас, что она захотела бежать за море. Но ведьона сказала, что…
Йен вымолвил почти бессознательно, и в его голосе прозвучаланеизбывная боль:
— Почему ты не хочешь выйти за меня замуж? Ты ведьговорила, что любишь меня.
Бьянка ответила не сразу, не будучи уверенной в том, чтохорошо расслышала. А вдруг это просто дьявольские шутки ветра? И наконец,призвав на помощь все свое самообладание, она рискнула открыть самую глубокуютайну своей души.
— Потому что ты не любишь меня! — крикнула она.
— Это неправда! Я люблю тебя! Я всегда тебя любил! Этоведь так очевидно, — отозвался Йен.
— Очевидно?! Но ведь ты ушел из зала суда, когда мневынесли смертный приговор!
— Я просто был не в себе. И к тому же я должен был…кое-что проверить. — Это оправдание показалось ничтожным даже ему самому.
Бьянка почувствовала, что ее тело стало невесомым и что онасмотрит с высоты самой высокой мачты на своего любимого. Она видела, что внизустоит человек, которого она искренне любит и которого мечтает прижать к груди.Вместо этого она продолжала спорить с ним:
— Если ты любишь меня, то почему не сказал этогораньше?
— Разве не сказал? Но я имел это в виду. — Йенбоялся встретиться с ней взглядом.
— Этого мало, — покачала головой Бьянка. —Тебе придется сказать это. Прямо сейчас. — Бьянка оглянулась и увидела,как команда поднимает паруса. — Через несколько дней я буду далеко отВенеции, и у тебя не будет другой возможности.
Йен не мог оторвать от нее взгляда, восхищенный ее красотой.Не отдавая себе отчета в своих действиях, он молитвенно сложил руки:
— Прошу тебя, не уезжай!
Она помолчала, наслаждаясь своей властью, и только потомспросила:
— Почему я должна исполнить твою просьбу, Йен? Я даютебе свободу, освобождаю от помолвки. Разве ты этого не понимаешь? Ты всегдаэтого хотел. Ведь ты не собирался жениться на мне, не так ли? Если бы ты назвалменя своей женой без любви, то вскоре стал бы ненавидеть и презирать меня… —Бьянка так увлеклась речью, что не заметила того, что Йен так и не ответил наее первый вопрос.
— Потому что я люблю тебя, — тихо ответил Йен.
— Что? — переспросила Бьянка, понимая, чтоупускает что-то очень важное.
— Если бы ты не болтала без умолку, то услышалабы, — нахмурился Йен. — А теперь слишком поздно.
Бьянке на миг показалось, что она сходит с ума. Или чтоговорит с сумасшедшим. Правда, с очень красивым сумасшедшим.
— Я была бы очень признательна тебе, Йен, если бы тыповторил то, что сказал, — вежливо попросила она.
— Я сказал, что люблю тебя, Бьянка Сальва, —крикнул он радостно и легко. Это произвело неожиданный эффект на командукорабля, которая в полном составе собралась у борта. — Я хочу, чтобы тыосталась, потому что люблю тебя.
Бьянка с трудом сдержалась, чтобы не прыгнуть за борт. Черезнесколько минут она ступила на шаткий борт гондолы и переспросила, чтобыизбежать ошибки:
— Ты хочешь сказать… Ты можешь повторить это снова?
— Я люблю тебя, Бьянка, — зажав ей рот рукой,сказал Йен. — Боюсь, что я полюбил тебя с того самого момента, когдавпервые увидел. Я люблю каждую дьявольскую, соблазнительную, нежную,восхитительную, изысканную частичку тебя. Я люблю тебя всеми силами своей души,тела, сердца, мысли. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты осталась со мной навсегда.
Много веков спустя венецианцы рассказывали, что ночью 1585года великие часы остановились и сказочная богиня, подобно легкокрылой птице,слетела с борта корабля в объятия своего возлюбленного.
Эпилог
Мартовское солнце, проникая сквозь гардины, заливало спальнюи готово было утопить в своих лучах любовную пару на кровати.
— Вставай, Бьянка. Ты же не хочешь опоздать насобственную свадьбу, — сказал Йен, листая книжку.
— Хм-м, — прозвучало ему в ответ.
— Бьянка, не делай это событие для меня еще болеемучительным, чем оно есть, — вымолвил Йен, но его слова остались безответа, пока он листал толстый том.
— Мф-ф-ф, — раздалось из-под одеяла, где было такуютно.
Йен предпринял новый шаг:
— Роберто и Франческо никогда не простят нам, еслиплатье, которое они долго готовили для тебя, так и не будет надето. И это неговоря о Нило. Он наверняка уже нервно вышагивает взад-вперед возле алтаря.
— Ш-ш-ш, — раздалось из-под одеяла. — Еслитебе так не терпится жениться на мне, я готова встать.
— Отлично, — отозвался Йен.
Бьянка подползла ближе, чтобы разглядеть заглавие книги,которую он читал, но увидела только надпись на корешке: «Фоскари». Неужели Йенсидит рядом с ней и читает фамильную историю? Это безобразие следовалопрекратить немедленно.
— Привет. Я сейчас собираюсь встать, одеться и пойти квенцу. Это твой последний шанс не дать мне стать честной женщиной. Совсем скороя стану кое-кому женой.
— М-м-м, — протянул Йен, не отрываясь от страницы,которую читал.
Бьянке только этого и нужно было. Она решила, что Йен некривил душой ни одной секунды, предлагая ей стать его женой. И вдруг ее ужаснулаих предстоящая семейная жизнь — он будет читать в постели книги, не обращаявнимания на ее сокровенные желания — и это показалось ей худшим испытанием, чемдорога в Дантов ад.
