я их постоянно сравнивала. Не могла ничего поделать с собой и остановиться — они ведь совершенно разные. Совершенно. Две противоположности.
Что я чувствовала к Киллу, кроме невероятной тяги?
Даже сейчас во время близости я анализировала, что ощущала с Эвансом. Как же раздражало и мешало. Это неправильно… Неправильно, когда мы занимаемся сексом, а мои грешные мысли о другом.
Неправильно закрывать глаза и представлять Сина. Ненормальная… мазохистка…
— Твоя кожа слишком идеальна, чтобы ее портили краской.
— Но я хочу, чтобы ты всегда был рядом.
— Я всегда буду рядом, Джи.
Сердце предавало меня, потому что там был не Карлейл Бэйл, а Син Эванс.
***
Син
Я выпадаю из среды и забываю о времени, когда пишу песни. В этом и есть прелесть музыки — все проблемы отходят на второй план. Только не одна: Оззи, который мельтешит перед глазами и не дает сосредоточиться на написании партий.
— Все, мужик, харе себя загонять и не вылезать круглосуточно из студии.
Этот парень никогда не оставит меня в покое. Вздыхаю и откладываю Гибсон, разминая затекшую шею и хрустя пальцами.
— Который час?
— Не поверишь, уже ночь, — произносит с сарказмом друг и стучит по наручным часам. — Собирайся, мы валим на тусовку для своих.
«Для своих» — значит, никаких лишних глаз и навязчивых папарацци с их тупорылыми вопросами.
— Давай, поднимай свою творческую задницу, — подгоняет Оз и кивает на дверь. — Надо немного расслабиться, нельзя постоянно тухнуть в четырех стенах…
— Окей, не нуди, — устало выдыхаю и поднимаюсь.
Сегодня HardRock Cafе было закрыто для посещения обычных жителей Лос-Анджелеса и туристов. Оно находилось в Голливуде недалеко от Театра Долби, где проходили церемонии вручения «Оскар» и показы премьер мировых фильмов. В HardRock собирались только представители альтернативы, инди и метала, чтобы насладиться любимой музыкой, пообщаться и расслабиться. Такие вечеринки мне приходились по душе, потому что на удивление там всегда стояла веселая и непринужденная атмосфера, где не надо переживать, что появятся камеры.
На сцене выступала молодая рок-группа с кавером на песню «Nothing Left To Say» группы Staind, которая распалась пару лет назад. Я вслушивался в слова, облокотившись о барную стойку, и поглядывал на приглашенных гостей: некоторые танцевали, кто-то вел беседу и даже не смотрел на исполнителей. Перед глазами мелькнуло знакомое лицо и платиновая шевелюра, заставив удивленно замереть на пару мгновений. Показалось? Я нахмурился, отодвинул стакан с нетронутым виски и направился за девушкой. Почему-то не задумывался над тем, что мы можем легко пересечься на тусовках, ведь теперь были в одной лодке.
Странное наваждение преследовало, пока я направлялся за «призраком прошлого», которое плыло в отдаленную и мало освещенную часть кафе. Девушка остановилась и прижалась к одной из стен, хватаясь за горло и медленно оседая на пол. Ей плохо? Приняла больше, чем следовало? Никто не запрещал курить травку или баловаться таблетками — это считалось нормой.
Я присел рядом на корточки и наклонил голову, пытаясь разглядеть лицо блондинки.
— Джи? Что с тобой?
Полупрозрачный верх платья съехал, открывая обзор на молочные плечи, которые в темноте выглядели еще бледнее. Она странно дышала и смотрела в одну точку, все время хватаясь за горло, словно ей не хватало воздуха.
— Джи, ты меня слышишь?
Я не понимал, под кайфом она, или это приступ паники, потому что девушка находилась в прострации, выпав из внешнего мира.
— Браун, почему наши первые встречи вечно такие… непредсказуемые?
Я убрал мягкие светлые пряди с лица и, приобняв за плечи, попытался ее поставить на ноги.
— Помоги мне, — просипела Джи, утыкаясь холодным носом в шею и сжимая в пальцах футболку.
— Если бы я знал, что с тобой, помог бы, Джинет, — я смотрел на ее ярко-красные приоткрытые губы и уже собирался стереть ужасную помаду, но быстро сжал кулак и цокнул. Старая привычка.
— Помоги мне… — повторила она, но уже шепотом, а у меня участилось от беспокойства сердцебиение. В кармане совсем не вовремя завибрировал телефон. Я сразу же ответил, не глядя на экран.
— Ты не видел малышку Джи? Ее все ищут, она должна выступать, — раздался знакомый взволнованный голос.
— Оз, дуй в сторону випок, она со мной.
— Ого, прозвучало как приглашение на групповушку, чувак, но я не могу это делать с сестренкой, понимаешь…
— Что ты лепишь? Ей хреново. Быстрее вали сюда и никому ни слова.
— Понял.
Отключился и выругался в голос, рассматривая посеревшую девушку, которой, кажется, становилось только хуже.
— Что с ней? — Оззи появился в течение нескольких минут, тяжело дыша, будто пробежал кросс.
— Хотелось бы знать.
— Похоже на учащенное дыхание, — пробормотал перепугано друг, запуская пятерню в пепельные волосы. — Я читал где-то…
— Ладно, как ей помочь? Я думал, она под наркотой какой-то.
— Не, это приступ паники или типа того, — он покачал головой и добавил: — Надо сделать искусственное дыхание. Она задыхается.
Я выпустил с шипящим звуком воздух через зубы и взял Джи за подбородок, проводя пальцем по губам.
— Это принципиально в такой момент? — фыркнул насмешливо рядом Оз.
— Заткнись, — кинул на него мрачный взгляд и наклонился, целуя Джи.
Я старался не придавать этому значение, повторяя про себя «Она не со мной», «Мы не виделись три года», «Я всего лишь помогаю»… Отстранился и встревоженно заглянул в полуприкрытые бирюзовые глаза, поглаживая ее по ледяной щеке.
— Я снова тебя спасаю, Браун, — нервно пробормотал, обнимая ее и опуская голову на макушку.
— Подгоню внедорожник к черному входу, — откашлялся Оззи, напоминая о своем присутствии. — Я позвоню Куперу и пришлю тебе адрес врача. Ее нельзя везти в больницу, ты же понимаешь.
Кивнул и тяжело выдохнул, ощущая, как Джи обвивает талию, а ее тело уже не дрожит, как раньше.
— Я думала, что умру… — прошептала она в футболку. — Спасибо.
Я отступил на шаг и запустил руки в карманы, разглядывая все еще бледную девушку.
— Пойдем, Оз подогнал машину к черному входу, тебе надо показаться врачу.
— Но я должна выступать, — отрицательно мотает Джи головой.
— Ты с ума сошла? В полуобморочном состоянии? Оз все объяснит твоему менеджеру. Нельзя быть такой беспечной…
— Не разговаривай со мной в таком тоне, — сердито бросает она и поправляет платье, неловко опуская глаза.
— Тогда не веди себя, как ребенок, — недовольно произношу и хмурюсь. — Нам надо идти, я отвезу тебя.
Не так я представлял нашу первую встречу, не питал иллюзий о воссоединении, но не мог отрицать того, что только рядом с ней разгоралось в груди забытое пламя. Даже время и разлука не убили внутри тех чувств, которые я испытывал к Джинет
