одними губами, но в полной тишине короткая фраза кажется громким набатом.
Сжимаю губы, испугавшись собственного голоса. И своего неловкого почти признания. Я ведь больше не представляю, как это – жить без Тимура. Без его строгого, но такого успокаивающего голоса. Без его глубокого изумрудного взгляда, в котором я тону и растворяюсь. Без жарких объятий, где я ощущаю себя защищенной. Без крепкого плеча, о которое я могу без опаски опереться в любой момент, даже в самой безвыходной ситуации.
Кажется, Тимур проник под кожу, растекся по венам и занял мое израненное сердце, перекрыв дыру, оставленную неудачными отношениями в прошлом. И было бы больно его потерять. Будто оторвать часть себя и опять истекать кровью.
– Я люблю тебя, Ева, – неожиданно произносит Тимур. – Просто знай это, несмотря ни на что.
Не слушаю дальше. Прерываю его слова поцелуем. Нежным, но страстным. Пропитанным любовью. О которой я упорно молчу…
– Давай поговорим о нас после развода, – прячу взгляд. – Не уверена, что я могу… Что вообще заслуживаю все это…
Нет, я не жалею о том, что произошло между нами. Я так счастлива рядом с Тимуром, что боюсь сделать лишний вздох, чтобы не спугнуть. Но даже заикнуться о чувствах… не готова. И дико боюсь строить планы на будущее, словно все может развалиться в любую минуту и сложиться, как карточный домик.
– Ты заслуживаешь лучшего, – с горечью хрипит Тимур, сильнее сжимая меня в своих руках. Будто боится, что сбегу. Или исчезну, как призрак. – Кого-то лучше, чем я…
Всматриваюсь в родное лицо, поглаживаю пальцами грубые щеки, царапаю ноготками щетину. Захлебываюсь накатившей нежностью.
Неужели у грозного, выбравшегося из берлоги, медведя Тимура и сломанной нерадивым хулиганом куклы Евы все может быть хорошо?
– Ты мой лучший мужчина, – выпаливаю искренне. – Второй, – добавляю резко, хлестким словом проложив несколько морщинок на хмуром лице Вулканова. – На первом месте у меня всегда будет Владик, уж прости, – игриво усмехаюсь и намеренно закусываю губу, с предвкушением поймав на ней жадный взгляд.
– Отличное соседство, – хриплый шепот ласкает почти физически. – Мне нравится.
Секунда – и плед соскальзывает с моих плеч, а я сама оказываюсь впечатана лопатками в жесткий диван. Тимур нависает надо мной, врезавшись кулаками в кожаную обивку, ласкает меня взглядом, а после – повторяет проложенный путь ладонью. И, ухмыльнувшись, впивается в мои губы. Неудержимо, хищно, ненасытно, словно я его кислород.
Что ж, Ева, не все в тебе потеряно. Женщина жива и расцветает рядом с мужчиной.
Уголки губ от наслаждения и эйфории тянутся вверх.
Все-таки соблазнила…
* * *
На следующее утро
Непривычно просыпаться в кабинете, потягиваться на жестком диване, морщиться от скрипа кожи. Кутаться в плед, растерянным взглядом искать разбросанную одежду. Смятую, истерзанную. И улыбаться так широко, будто я сошла с ума.
Но воспоминания о минувшей ночи перекрывают всю неловкость. Неудивительно, что после дикого напора Тимура я все-таки отключилась. Прямо здесь, в его объятиях. Однако к утру замерзла без него. Куда он ушел?
Кое-как привожу себя в порядок, оборачиваюсь в плед и крадусь к закрытой двери. Толкнув ее, впускаю в помещение довольные голоса моих мужчин. И мысленно ругаю себя. Что я за мать? Проспала завтрак. Но… Впервые меня есть кому заменить рядом с Владиком. И, судя по звонкому смеху, сыночек только рад такой компании.
Подумав, даю им время пообщаться. Убираю ладонь с ручки, запрещая себе вмешиваться. Тимур справится без моего контроля. Пусть привыкают друг к другу.
Попятившись к столу, цепляюсь боковым зрением за распустившийся кактус. Среди колючек – одинокий цветок, светло-розовый, с фиолетовыми опалинами на краях. Нежный, как зарождающиеся чувства.
Падаю в огромное, под стать хозяину, кресло. Повернувшись, упираюсь коленками в шкафчики, и один из них, покосившись, угрожающе скрипит. Выдвигаю, чтобы поправить и заново закрыть.
Но цепляюсь взглядом за обручальное кольцо внутри.
Я помню, когда Тимур снял его. После нашего поцелуя. В этом самом кабинете. Несмелого, с горчинкой и соленого от моих слез. С него все началось. Или раньше? В автосалоне, когда Вулканов внезапно набросился на меня, как одичалый. Так, будто я его собственность.
Что считать точкой отсчета?
Для меня это все-таки момент, когда Тимур забрал нас с Владиком из подсобки автосалона и привез к себе домой. Тогда я увидела в суровом, неадекватном боссе – хорошего, внимательного человека.
А чего все началось для самого Вулканова?
– Боже, Ева, прекрати анализировать, – шепотом ругаю себя. – Чувства не поддаются логике. Они просто есть!
Дергаю шкафчик – и кольцо катится вглубь него. Только сейчас замечаю, что оно лежало на перевернутой рамке. Догадываюсь, чья фотография в ней.
– Это всего лишь снимок, – бубню, пока рука непроизвольно тянется к запретному. – Память.
Здравый смысл требует захлопнуть шкафчик и не копаться в чужих вещах. Но… Мерзкая ревность вгрызается острыми клыками в сердце. Я всего лишь хочу взглянуть на нее. На женщину, которую так неистово любил Тимур. Ради которой готов был похоронить себя заживо.
Я просто посмотрю, чтобы знать, какая она. Насколько красива? Лучше меня?
Женское любопытство побеждает.
Затаив дыхание, все-таки переворачиваю рамку.
Сердце замедляется, будто облитое жидким азотом. Латка на дыре в груди рвется. Но кровь не течет – застыла в жилах.
– Нет-нет-нет, – повторяю, как обезумевшая, прикрыв рот ладонью.
Слезы крупными каплями падают на изображение той, которая до жути похожа на меня… Нет… Не так…
Это, скорее, я ее копия.
Все становится на свои места. В каждом поступке Тимура была логика. Больная, жестокая, одержимая, но… Логика. Всему было объяснение, которое он тщательно скрывал.
Не моя заслуга в том, что он вернулся. А её.
Вот кого он любит на самом деле. И всегда любил.
Так больно, что сложно дышать. Хочется закричать, но я лишь хватаю воздух пересохшими губами. Уши закладывает, поэтому с трудом различаю слова, адресованные мне. Родной голос тупым ножом режет сердце, оставляя лохмотья и рытвины. Чем больше в нем нежности и заботы, тем глубже раны.
Не мне. Не для меня. Не обо мне.
– Проснулась, фея? – сквозь пелену слез вижу лишь очертания огромной фигуры, заслонившей дверной проем. – Мне нужно тебе кое в чем признаться. Это важно, и ты имеешь право знать.
Глава 52
Тимур
– Пап, а мама где? – бубнит Владик, пережевывая бутерброд с сыром и запивая охлажденным чаем.
