на уровень сталинских времен — в две с половиной тысячи тонн.
— Да. Я слышал, что об этом говорили в СМИ. И даже, вроде бы, иностранцы удивлялись и завидовали его прозорливости, — к месту вспомнил Верховный. — И что?
— А то! — не скрывая вдруг нахлынувшего раздражения, воскликнул Юрьев. — Если в прошлом году Центробанк на международной бирже в Лондоне реализовал 90 тонн, то за это полугодие туда уплыло уже в три раза больше. Это почти триста тонн, что составляет около 130 % от годовой выработки всех наших месторождений. То есть, мы не только не нарастили в этом году резервы, но и в значительной мере их профукали! Ну, я бы это еще как-то понял, если бы это происходило на восходящем тренде, но в этом году цены на него упали, в связи пандемией. И ладно еще, если бы на вырученные деньги, при отсутствии валюты, были приобретены какие-то активы, технологии, производства. Так нет же! Просто тупо депонировали на счета Центробанка. И это при том, что недостатка валюты у нашего, или уже не нашего — не знаю, регулятора не было. Было, черт возьми, было! Более пятисот миллиардов «зелени»!
— У вас имеется какая-нибудь конспирологическая теория по данной теме? — подобрался как гепард перед прыжком Афанасьев.
— Да какая уж там теория, прости Господи?! И так все видно, без микроскопов. Все золото переправлено в подвалы Банка Англии. А буквально накануне, ряд стран, до той поры хранящих свои золотые резервы на территории Туманного Альбиона, убоявшись последствий брексита, в срочном порядке потребовали вернуть свое золотишко. А так как в Британии своего золота давно уже нет, также как и у их хозяев — США, то она просто за наш счет расплатилась со своими доверителями. А Эльке, что?! На старость она себе уже прикопила. Дети и внуки живут-поживают в Норвегии. И гражданство у них норвежское. Сейчас ажиотаж с пандемией немного поуляжется, она и сама туда удочки смотает, на прощанье, смахивая слезы ностальгии по покинутой Родине.
— Не смотает! — зарычал Афанасьев, ерзая в нетерпении. — Борисыч, ну-ка скоренько свяжись с Тучковым.
Пока Михайлов судорожно пролистывал список абонентов на коммуникаторе, в поисках нужной фамилии, глаза Верховного метали молнии во все стороны, а пальцы судорожно скребли кожу подлокотников. К счастью искомый номер быстро нашелся, и адъютант поспешно передал трубку шефу. Прошло еще несколько томительных секунд ожидания, пока на том конце не отозвался жандарм.
— Николай Палыч! — заорал в трубку Афанасьев, чего раньше никогда не делал. — Ты, вот что, отряди-ка надежных ребят и пусть они глаз не спускают с Наибулиной из Центробанка.
— Обижаете, Валерий Васильевич, — спокойным голосом ответил Тучков. — Я об этом распорядился еще вчера. Ее плотно ведут. Никуда не денется.
Юрьев помотал головой из стороны в сторону.
— Что, Борис Иваныч?! — спросил озабоченно диктатор, и тут же в трубку, — подожди секунду Николай Палыч!
— Брать ее надо, причем немедленно, — шепотом проговорил Борис Иванович.
— Да никуда она не денется, — так же шепотом ответил ему Афанасьев. — Карантин. Все дороги, будь то железные или шоссейные перекрыты. Авиация тоже на приколе.
— Не вся, — возразил, ему Юрьев, криво усмехаясь. — Вы забыли про чартерные рейсы. К тому же не исключено, что у нее имеется не только загранпаспорт с открытой шенгенской визой, но и иностранный дипломатический с другой фамилией. Но и это еще не все, — зловеще сверкнул глазами Борис Иванович.
— Господи! Еще-то что?!
— Сегодня понедельник — рабочий день…
— Ну и? Не тяни кота за причинные места.
— По Закону о Центробанке, она имеет право единоличной подписи на переводы средств с корреспондентских счетов. Там, правда, лимит установлен, но и без него сумма может более чем существенной. Кто его знает, чего она там наподписывала уже за день?
— О, черт! — опять чертыхнулся «комод». И уже в трубку. — Николай Палыч, тут, в общем, такое дело…
— Брать под белые руки? — сразу догадался Тучков.
— Да. И как можно скорее. Кажется, мы сегодня сильно опростоволосились с этой дамочкой, упустив ее из виду.
— Не переживайте, Валерий Васильевич, я сейчас отдам все необходимые указания. Куда ее доставить?
— Куда-нибудь за город, на конспиративную дачу. Места-то еще остались свободные?
— У нас домов, что у зайца теремов, — усмехнулась трубка в руке Афанасьева.
— Вот и славно, только вы там без лишних грубостей пока, — спохватился Верховный. — Лишний головняк тоже не нужен пока. И без этого завтра рубль просядет на этой новости.
— Что будем ей инкриминировать? — деловито поинтересовался Николай Павлович и тут же пояснил, — в любом случае придется проводить первичный допрос, даже без применения спецсредств.
— Пока шейте ей разбазаривание валютных резервов и нецелевое использование вырученной при продаже государственных активов валюты.
— С присвоением или как?
— Вот это вы и выясняйте.
— Хорошо, Валерий Васильевич. Будет исполнено. Как только ее возьмем, я тут же доложу.
— Спасибо, — уже без былого внутреннего напряжения ответил Верховный и отключился.
Оглядевшись по сторонам и поймав на себе одобрительные взгляды со стороны пассажиров, кривенько улыбнулся, демонстративно утирая якобы вспотевший лоб:
— Уфф! Ну и заставили же вы меня поволноваться, Борис Иваныч! — шутливо погрозил он пальцем Юрьеву.
— Быстрота реакции — это то, что вам, Валерий Василич, так не доставало до сих пор, — льстиво подкатил к нему осклабившийся Рудов, одобрительно трогая того за коленку.
— Не в моем возрасте проявлять такую прыть. Ну да, ладно. Что уж с вами поделаешь, архаровцы, вы этакие?! — усмехнулся он в свою очередь.
Тем временем в штанах у него завибрировало, от чего он невольно вздрогнул. Это подавал голос мобильник, который он предусмотрительно перевел со звонка на вибровызов.
— Да, Настя! — громко ответил он, увидев, кто звонит.
— Пап! — послышался тоже громкий голос дочери из трубки (с возрастом у бывшего танкиста стали проявляться проблемы со слухом и он попросил внука настроить ему динамик на максимальную громкость). — С мебелью мы управились. Все перевезли. А с коробками я не успела. Их оказалось очень много. Тяжеленные. Книги там и прочее. Пока собирала, они уже все вытащили, но ждать меня не стали. Спасибо Аверьяну Кондратьевичу. Я ему позвонила, и он приехал со старшим сыном. Вчетвером мы быстро управились. Так что и с коробками управились. Я ему стала давать деньги, а он отказался. Ты уж тогда сам с ним рассчитайся, а то как-то неудобно вышло.
— Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты не обращалась ни к кому через мою голову? — недовольно засопел он в трубку. — И раньше нельзя было это делать, а теперь и подавно, как ты не поймешь?
— Да понимаю я, — ответила, вздыхая,
