Я не сопротивляюсь и не поддаюсь. Не собираюсь больше показывать себя трепетной и неопытной, но и поощрение не входит в мои планы, поэтому просто расслабляюсь в руках Элора.
Его горячие губы и язык ощущаются очень остро. Каждое касание, каждое проскальзывание. Слишком ярко. И пальцы, зарывающиеся в мои волосы, и жёстко-чувственное обжимание бедра. Может быть из-за расслабления возникает странное ощущение, что Элор мною управляет. Ощущение необременительной слабости. Странное. Тревожное и непривычное.
Оторвавшись от губ, Элор смотрит мне в лицо. Одна рука по-прежнему сжимает бедро, подрагивающие пальцы другой гладят мою щёку, шею.
— О поцелуях мы вроде не договаривались, — напоминаю я.
— Поцелуи — тоже прикосновения, — шепчет Элор и снова наклоняется.
Опять я не сопротивляюсь, просто прислушиваюсь к ощущениям, изучаю их. Странно, всё слишком странно, хотя ничего странного не происходит: это просто физическая близость.
Оставив мои влажные губы, Элор чуть отклоняется, разглядывая меня. Запускает когтистые пальцы под кромку декольте. Понимаю, что последует за этим, но ничего не говорю. Укрепляющие заклинания на ткани сдаются под натиском сильных рук и драконьих когтей. С жалобным треском корсет платья разрывается до талии. Элор стягивает его с моих плеч. Я упираюсь сжатыми тканью руками в стол. Меня ещё прикрывает сорочка. Тонкая ткань почти неощутима.
Глядя мне в глаза, Элор зацепляет край сорочки когтями и тянет вниз.
В треске ткани проскальзывает тихий щелчок, словно маленький камушек попадает в окно. Я поворачиваю голову, но Элор ухватывает меня за подбородок и заставляет посмотреть в свои тёмные от возбуждения глаза с пульсирующими зрачками.
Рывком он притягивает меня к себе, дальше разрывая ткань, освобождая мои руки. Горячие губы обжигают шею, плечо. Прикосновения Элора судорожно резки. Он снова приникает к моим губам, проскальзывает языком между разомкнутых губ. Это очень страстно. Очень горячо. Сладость корицы кружит голову, но… словно вспышка перед глазами: залитый кровью пол моего родового замка. Вздрогнув от внезапного холода, я распахиваю глаза. Элор останавливает безумный поцелуй, склоняется к моей шее, шарит ладонью по спине, бедру. Жадные прикосновения напоминают грёзы наяву в приступах брачной магии, и я больше не могу оставаться расслабленно-податливой.
Элор замирает. Сначала не понимаю, почему, но он заглядывает в лицо, и становится ясно: он ощутил моё напряжение. Почти сразу его прикосновения становятся почти невесомыми. Только что жадно обследовавшие меня руки теперь едва касаются пальцами. Наклонившись, Элор не целует шею, лишь опаляет её дыханием. Все эти нежности кажутся нелепой попыткой меня успокоить, но… это действительно срабатывает.
Что-то в невесомых ласках, совсем не похожих ни на жар брачной магии, ни на чувственный напор Дариона, усыпляет видения и страхи. Чуть откинувшись, удобнее переставив ладони, я сижу на краю стола и опять прислушиваюсь к собственным ощущением. Если близость с Элором делает меня такой уязвимой, я должна изучить это явление, чтобы понять, как с этим бороться.
Элор исследует меня, я — исследую возникающие чувства. Есть в этом что-то смешное. Запрокинув голову, закрываю глаза. Я хочу знать всё о реакциях на Элора. Привыкнуть к ним, как привыкают к яду.
Губы накрывают мой сосок, язык играет с ним. Ощущения отличаются от прикосновений к шее или бёдрам. Я вслушиваюсь в них, отслеживаю, как они перекликаются с едва уловимым трепетом внизу живота. Элор чуть резче прижимает ладонь к моей спине, подталкивая к себе, и это сразу отдаётся оцепенением в теле — прикосновение руки почти сразу становится мягким. Всё же Элор внимательный любовник. И будто бы улавливает и осознаёт мои реакции раньше меня самой.
Наверняка он понял, что осторожные поглаживания задней стороны шеи вызывает приятное напряжение вдоль позвоночника. И очень нежен с грудью, потому что только нежные касания задевают что-то внутри.
Я не открываю глаз, когда Элор отступает, чтобы придвинуть кресло. Он садится и ставит мою ногу на подлокотник. Чувственно трещит разрываемый подол и плавно соскальзывает с моих ног. Губы почти невесомо касаются внутренней стороны бедра, подбираясь всё ближе к паху, напоминая о прежних ощущения, вызывая отголоски знакомой вибрации. И от этого мои губы пересыхают, я тяжело сглатываю.
После губ по коже едва уловимо скользят пальцы, но прежние ощущения ещё отдаются в теле, и эта ласка их усиливает. Не думала, что это всё может работать так. Всегда казалось, что ласки должны быть хорошо ощутимы, возможно, немного даже грубы, чтобы был эффект, чтобы всё прочувствовать.
Но, возможно, в моей реакции нет ничего удивительного: когда кто-то начинает шептать, рефлекторно прислушиваешься. Так и здесь почти неуловимость прикосновений заставляет всё тело жадно их впитывать и реагировать сильнее.
Пальцы ложатся между грудями и очень медленно скользят вниз через мой поджавшийся живот, пупок, всё ниже, и тело само выгибается им навстречу. Я не пытаюсь этому противостоять: бессмысленно отпираться после того, что было, это просто надо изучить.
И снова губы касаются внутренней стороны бедра, вызывая странное нетерпение, волнующее ожидание внизу живота. Предвкушение. Теперь, прочувствовав это всё на себе так ярко, я лучше понимаю женщин, падавших в объятия Халэнна после его довольно безыскусных ухаживаний.
Элор продолжает своё изыскание.
Просить, подбадривать напрямую я не собираюсь. Но вторую ногу тоже упираю в подлокотник. Жду. Пальцы Элора соскальзывают на ткань панталон, гладят меня сквозь неё. Мягко. Провокационно. Дразняще. И мне, наконец, от нарастающих ощущений становится тревожно.
Я почти не контролирую тело и чувства, я слишком уязвима сейчас. А вдруг я снова расплачусь и не успею скрыть это от Элора? Или опять накатят воспоминания о кошмарах, или…
Резко поднявшись между моих ног, Элор прижимает ладонь к моей груди и давит:
— Ляг и просто расслабься.
Словно это просто! Я смотрю на него во все глаза. И понимаю, что опять выгляжу трепетно-неопытной и слишком уязвимой.
Откидываюсь на холодную столешницу, чтобы показать: нет, я не боюсь, не происходит ничего особенного. Разноцветные перья окружают мою голову частоколом. С высоты своего роста Элор оглядывает меня, скользит пальцами по груди и животу. Осматривает, словно оценивая, как я выгляжу в окружении его сокровищ, и едва уловимая улыбка, разливающийся на щеках румянец, упёршаяся в меня твердыня топорщащегося паха подсказывают: оценивает высоко.
Панталоны с треском разрываются на части. Золотые когти скользят по моим бёдрам не раня, а будоража и щекоча. Глядя в тёмные, почти безумные от желания глаза Элора, помимо пульсации крови в его члене я ощущаю, как уменьшаются его когти.
— Просто расслабься, — повторяет Элор и садится на кресло.
В этот раз я очень внимательно прислушиваюсь к чувствам, поэтому могу проследить весь путь от неподвижного и пассивного положения до судорожного выгибания от страсти.
