видишь, гости в доме?» и полез бы за припрятанной где-нибудь в тайнике, известном только ему — бутылкой. Я бы лишь пригубил и отказался. Он бы пил и говорил, говорил без конца.
Мария Федоровна, через какое-то время позвала нас кушать. За столом было спокойно. Разговор шел вяло. Я лишь сказал теще о том, что после обеда мы со Светланой собирались сходить в церковь.
— Давно пора! — услышал я ее слова. — Не знаю, как тебе, но вот моей дочери обязательно нужно сходить и не только сходить, но и как следует помолиться. Совсем о матери забыла.
Ямаева сидела за столом сама не своя. Она готова была выскочить и убежать, но Мария Федоровна успела вовремя опомниться и перевести разговор на другую тему. Она стала рассказывать нам о ремонтных работах, которые велись в церкви.
— Храм не тот, что был раньше — внутри красота. В нем даже венчания проводят. Загляните к Алексею. Он с Людмилой ходил на работы. Там в церкви заправляет его знакомый, в прошлом учитель, а теперь поп. Алексей, вам все покажет, — сказала Мария Федоровна.
Брат Светланы Филипповны с удовольствием вызвался нас сопровождать. Максим с нами не пошел.
— Вот если бы на автомобиле я проехался, а пешком не интересно, — сказал он.
— Ну, раз не интересно, оставайся дома, — тут же предложила ему мать, и мы вышли на улицу.
Мария Федоровна жила на краю поселка. Я, приезжая к ней на своем «Жигуленке», далеко в центр не забирался — тут же сворачивал с трассы и оказывался на нужной мне улице.
Мы с удовольствием шли рука об руку. Я и Светлана. Мне было приятно идти с нею. За нами следом шел Алексей и Людмила.
До храма мы добирались минут десять-пятнадцать. Оставили позади ни одну улицу. Оказавшись в центре поселка, мы прошли вдоль ставшего ненужным закрытого на замок Дома культуры, затем у одного из прудов развернулись и по узкой грунтовой дороге между домами стали подниматься на возвышенность, на которой стояла церковь. Ямаева оказалась права, подъехать к ней на машине мы не смогли бы. Нам бы пришлось ее бросить на одной из центральных улиц поселка.
Я задрал вверх глаза и осмотрел храм. Купол был один — большой, покрыт оцинкованным железом и отсвечивал солнце, показывая круглые бока. Луковички, маленьких четырех куполов, были снесены. Наверное, на их восстановление не было денег. Вместо колокола я увидел кусок рельсы. Отличия резко бросались в глаза. Но это было не главное.
Мы зашли вовнутрь. Было тихо. Где-то у алтаря возился какой-то человек в рясе. Алексей его окликнул, и он подошел к нам.
— Михаил Потапович, — назвал он себя. Мы познакомились. Говорил поп приятным, тихим голосом. От брата Светланы я после узнал, что отец Михаил неплохо поет, но еще не вошел во вкус. Ему мешает стесненье.
— Это пройдет, — сказал он.
Поп рассказал нам о своем приходе и людях, посещающих церковь. Ничего, не скрывая, он пожаловался:
— Тяжело мне приходиться, я еще не в полной мере освоил христианские обряды. Да вот, хотя бы взять венчание… — и он принялся описывать нам случай, имевший место в его практике всего месяц назад.
— Я столько претерпел, начав венчание, чтобы его закончить. — Поп потеребил роскошную бороду. — Мне в поселке больше приходиться отпевать покойников. Жизнь, видите какая? Но я бы не отказался еще раз попробовать и обвенчать кого-нибудь. Вот пристаю к Алексею и Людмиле. Но Алексей женат на другой женщине — ему прежде нужно развестись… Обряд венчания очень интересный. Его нельзя сравнить с регистрацией в поселковом Совете.
— А крещение часто проводите? — спросил я.
— Нет, не часто, а если случается, то у купели оказываются не младенцы, а уже взрослые люди. У многих еще нет веры, но торопятся, хотят во чтобы то ни стало, повесить на шею крест — модно, видите ли, быть крещеным.
Провожая нас, священнослужитель не удержался и обратился ко мне и Светлане:
— А вы не хотите обвенчаться?
— А что можно? — вопросом на вопрос ответил я.
— Я думаю можно, если вы являетесь мужем и женой — расписаны — это закрепит ваши отношения, или же если свободны, не имеете обязательств перед другими людьми, но желаете быть вместе.
— Нет, мы свободны — разведены, но желаем быть вместе, — тут же сказала Ямаева.
— Тогда, нет проблем! — ответил поп и потеребил свою роскошную бороду. — Я не против, приходите!
Предложение священнослужителя — обвенчаться, мне пришлось по душе. Я слышал о том, что многие пары наряду с официальной регистрацией брака часто еще идут и в церковь. Светлана не хотела снова идти в поселковый Совет или же во дворец бракосочетания — обряд венчания давал нам возможность соединить разорванные узы. Найти что-то лучшее было невозможно. Обряд был красив, и я загорелся желанием.
— Как ты? — спросил я у Светланы Филипповны, — не против венчания? Менять фамилию тебе не придется. Ты сейчас Ямаева — Ямаевой и останешься. Венчание в церкви равноценно браку неофициальному — на документах это никак не отразиться, но мы снова почувствуем себя мужем и женой перед Богом и людьми.
Убеждать долго Светлану Филипповну мне не пришлось. Слова Алексея и Людмилы о том, что они бы и не раздумывали — были ни к чему. Мое предложение тут же было принято.
— Я согласна, — ответила Светлана Филипповна и прильнула ко мне. — Ты это хорошо придумал.
26
Прошел почти месяц, прежде чем я и Светлана Филипповна Ямаева нашли время отправиться в поселок для венчания. Моя бывшая жена была человеком занятым и поэтому все дела переложила на меня. Я ни один раз ездил и договаривался со священником Михаилом, выяснял процедурные вопросы, утрясал их. Мне было интересно, и я подготовился, чтобы выполнить все требуемые обрядом действия осмысленно. Вместе со мной готовился и сам батюшка, чтобы не оплошать — опыт его был невелик — одна попытка и всего лишь. Михаил Потапович дал согласие только после того, когда проникся таинством, которое должен был совершить. Назначил день. Но все чуть было не сорвалось, Светлана Филипповна, отбыв в командировку, задерживалась. Я, о том узнал, когда, не дозвонившись до нее, отправился в Москву. Вначале я зашел к Инге и затем уже поехал на квартиру к Ямаевой. Двери мне открыл сын Максим. Я поздоровался и справился о нахождении матери. Она отсутствовала. Максим недоуменно сказал:
— Я не знаю, что могло такое случиться, она еще вчера должна быть дома, — и пожал плечами. Я был вне
