меня. Я хочу, чтобы ты вся была на мне.
— Не могу, — мой голос слабый и невнятный. — Не снова.
— Да, можешь.
Он выходит, и я хмурюсь, но его пальцы скользят в меня и снова обрабатывают мою точку G, пока она не становится такой чувствительной, что я вскрикиваю от каждого прикосновения, а затем он вставляет свой член внутрь и бьёт по ней, пока я не кончаю так сильно, что мое сердце пропускает пару ударов, а в голове всё плывет.
Чёрт возьми, он разбил меня. Я буквально не могу двигаться.
Но это не важно, потому что он может. Переведя дух, Нико поднимается с кровати и убирает за нами. Он убирает туфлю, затем уносит меня в ванную комнату, где усаживает на край ванны, пока он наполняет её для меня.
— Говорил же тебе, что мы должны поиграть с туфлей, — говорит он с улыбкой.
— Её нужно очистить, прежде чем отдать Сиенне, — говорю я.
— Нет. Я хочу, чтобы в галерее она была покрыта тобой.
Я категорически не хочу этого допустить и решаю завтра почистить её самостоятельно. А пока я с радостью позволяю ему взять на себя ответственность, пока он осторожно помещает меня в воду, и начинает мыть.
Глава 30
Синди
Последние несколько недель прошли в тумане деятельности. Планирование свадьбы, даже приватной, не требующей особого внимания — тяжёлый труд, когда всё делается в спешке, в последнюю минуту. Джеймс помог мне с многим. Он спокойный, что меня удивило, но этот человек — дзен, когда он не наводит ужас.
Нико никогда не постигнет дзен. В нём слишком много потрескивающей энергии, бурлящей наружу. Даже когда он неподвижен, можно почувствовать, как молекулы внутри него стреляют и лопаются. Этот мужчина водоворот харизмы, в то время как Джеймс — тихая, смертельная сила энергии.
Наконец, этот день настал. Я отказалась от многих вещей, которые мне не нужны. Это день без лишних хлопот, и я пренебрегла многими традициями, например, иметь подружек невесты. Мои друзья не были рядом, когда я в них больше всего нуждалась, так что я не хочу, чтобы они держали меня за руки и хихикали со мной, как будто мы всё время были лучшими подругами. Когда умерла моя мама, а папа снова женился, они быстро устали от моего горя. В конце концов, никому в их двадцать не хочется вспоминать о смертности и смерти. Они хотят веселиться и верить, что они бессмертны. Со временем они все отдалились.
И вот я здесь. Бедная маленькая Синдерс, жалеющая себя и думающая, что имя, которое дал ей её любовник, босс мафии, подходит для сегодняшнего дня.
Синдерс.
Опустившаяся.
Измождённая.
Я чувствую это, когда должна чувствовать себя королевой. У меня нет отца, чтобы вести меня к алтарю. Нет подружек невесты.
На самом деле никого.
Кроме Кэрол. Спасибо Господу за Кэрол.
Она улыбается мне с другого конца комнаты.
— Пойдём, Синди. Давай подготовим тебя. Почему ты хмуришься?
Я пожимаю плечами.
— Я не знаю. Думаю, мне немного одиноко сегодня. Мои родители мертвы. Со мной сегодня нет друзей, а мой будущий муж меня не любит.
Она морщит лоб, глядя на меня.
— Я должна возразить против последней части. Я верю, что он любит.
— Он не сказал этого. Или показал, — добавляю я.
— Нет. Полагаю, нет. Кроме того, случая, когда он купил тебе лошадь.
Я пожимаю плечами.
— Да, я думаю, это было мило.
Она смеётся.
— А то, как он смотрит на тебя?
В этот момент раздаётся стук в дверь.
— Ты в своём платье? — это Нико.
Последнюю ночь я провела в своей старой комнате. Может, это и не обычная свадьба, но мне точно не нужны годы невезения.
— Не входи, ты не можешь видеть меня, — визжу я.
— Не буду, — он смеётся.
— Сиенна здесь.
Моё сердце поднимается.
— С ней старые друзья, которые хотят тебя видеть.
Моя улыбка немного увядает. Старые друзья? Откуда Сиенна знает моих друзей? При мысли о том, что школьные сучки, которые раньше считались моими подругами, сидят здесь и осуждают меня, я становлюсь ещё более мрачной, чем раньше.
Сиенна открывает дверь и просовывает голову внутрь.
— Могу я войти?
Другая её рука позади, и это выглядит так, будто у неё что-то в руке. Любопытствуя, я пытаюсь посмотреть. Она ухмыляется мне, когда заходит в комнату, и двое животных выбегают из-за неё, взорвавшись в пространстве спальни с энергией ядерного синтеза.
Радостный лай наполняет воздух, и я смотрю в неверии, пока слёзы наполняют мои глаза.
— Манго! Боже мой. Минни. Как? — я смотрю на Сиенну, не веря своим глазам, когда приседаю, и мои давно потерянные щенки бросаются в мои объятия и оба плачут.
— Это не я, — она смеётся. — Нико вернул их для тебя. Он попросил привести их к тебе.
Нико? Нико нашёл моих любимых щеночков. Как он вообще узнал? Затем я вспоминаю разговор, несколько недель назад, когда он смотрел на мою с ними фотографию, и случайно спросил о них.
— Да, я вижу это сейчас, — говорит Кэрол, ухмыляясь. — Он абсолютно тебя не любит.
Мой день превратился из мрачного в такой радостный, что не думаю, что смогу это сдержать. Мои малыши дома. Сиенна здесь. Кэрол со мной.
Я понимаю, что мне нужно перестать быть такой негативной. Со мной люди, которые важны. Нико, может, и не обычный — добрый и заботливый, но ему не всё равно. Это делает это очевидным. Должна ли я сказать ему? Должна ли я положить свои страхи к его ногам и признаться, что люблю его? Но что, если это напугает его и разрушит наш брак до его начала?
Боже, хотела бы я знать, что делать.
— Давай оденем тебя, — Кэрол подходит, гладит собак, и тянет меня к туалетному столику.
Через час я смотрю на себя в зеркало. Я хорошо выгляжу. Очень хорошо. На этот раз мне нравится то, что я вижу.
— Это платье совершенно великолепное, — выдыхает Сиенна. — Оно такое простое, но и замысловатое. Сексуальное, но необычным образом скромное.
— Оно волшебное, вот что это, — отвечает Кэрол. — Совершенно волшебное. Платья могут быть такими. Одежда может быть. Люди думают, что если ты любишь одежду, как я всегда любила, то ты просто дурочка. Я могу понять, если человек просто носит ярлыки ради ярлыков. Никто не хочет быть ходячим рекламным щитом, но нужно творчески подходить к выбору одежды. Любить ткани, цвета и хорошо скроенные модели. Я рассматриваю это как форму искусства. На мой
