их весть подам…
И, впустив их, снова запер дверь.
Внутри оказался отнюдь не привычный Юльке подъезд, а чуть ли не приёмная: торчит крутой бок голландской печи, постелена ковровая дорожка, имеется стойка для калош и зонтиков, деревянная скамья, где и впрямь можно присесть. Сам дворник подошёл к висевшей на стене бронзовой же доске со вделанными в неё кнопками, нажал ту, что под цифрой «8».
– Ариша, горничная их благородия господина генерала Ковалевского, сейчас спустится.
– Благодарю сердечно, – Игорёк слегка поклонился.
Дворник глядел на него выжидательно. Игорь смущённо кашлянул.
– Одну минуточку, любезный…
Дворник недовольно хмыкнул, но ничего не сказал.
Юлька, пребывавшая в каком-то оцепенении, только сейчас сообразила, что происходит. Они пришли домой к Пете Ниткину!.. Значит, Игорёк запомнил его адрес, вот молодец какой!..
Вскоре на лестнице зашуршали торопливые шаги, быстро сбежала молоденькая и очень симпатичная шатенка, в строгом сером платье до полу, белейшем переднике и таком же кружевном чепце. Руки – в перчатках, хотя и скромных, светло-серых. Девушка из «семьи с положением», поняла Юлька, – недаром столько читала старых книг, Чарскую и не только.
– Вот, Ариша, пришли до его милости молодого барина Петра, – сообщил дворник.
Ариша аж рот раскрыла, глядя на гостей, особенно на Юльку, но вслух ничего не сказала, кроме лишь положенного:
– Как прикажете доложить?
– Доложите молодому барину Петру, что пришли его знакомые, Игорь и Юлия. Мы в мае познакомились, добавьте.
Ариша кивнула, проворно ускакала вверх по ступеням. Лестница тут тоже была на загляденье – широкая, спиральная, Юлька таких никогда не видела.
Она взглянула на Игорька – висок его весь покрылся потом. Она сама чувствовала, как кружится голова, – что-то теперь будет?
А потом сверху на лестнице вдруг что-то затопотало, хлопнуло громко – словно кто-то вприпрыжку нёсся вниз с грацией гиппопотама-спринтера.
Даже дворник аж подскочил.
И, едва затормозив со всего разгона, к ним вылетел тот самый «молодой барин Пётр», кадет Петя Ниткин собственной персоной, не в кадетском мундире, но в бархатной домашней курточке и таких же штанах.
Горничная – следом.
– Юля! – завопил Петя поистине не своим голосом, так, что теперь подпрыгнула и Ариша. – Игорь!.. Господи, Господи, да это же… это что ж… а-а-а!!!
Он схватил Игорька за плечи, принявшись неистово трясти так, что у бедолаги лязгали зубы. Отпустил, отскочил на шаг и схватил Юльку за руку.
Тут Ариша уже не стерпела.
– Пётр Николаевич, да что ж вы так-то!.. Можно ли мадемуазель этаким невежливым образом!..
Петя замер, тяжело дыша и переводя с Юльки на Игоря абсолютно безумный, но в то же время совершенно счастливый взгляд.
– Что же вы стоите, гостей на лестнице держите? – продолжала выговаривать Ариша, поджимая губы. – Маме и тёте вашим это разве понравится?
– Ох, ох… прошу прощения, мадемуазель Юлия… – Петя бросил косой взгляд на дворника, на горничную и принялся расшаркиваться. – Прошу прощения, Игорь, дорогой друг… это я от радости… Пойдёмте, пойдёмте скорее, вы ж наверняка мне должны очень многое рассказать!..
И потащил их наверх по роскошной лестнице.
С фальшколонн на Юльку смотрели строго-белые лики греческих богов и богинь; промежутки были выкрашены голубым, и вообще всё это больше походило на какой-то дворец, чем на парадное обычного дома, хоть бы и богатого.
Дверь с номером восемь над ней была распахнута настежь, изнутри пахнуло тонкими благовониями; Петя Ниткин втащил гостей внутрь, промчался через огромную прихожую прямо на внутреннюю лестницу. Такого в городских квартирах Юлька никогда не видела; а показавшееся ей шикарным жильё Игорьковых бабушки с дедушкой выглядело в сравнении просто каким-то бараком.
– Что там такое, Петечка? – раздался женский голос откуда-то из лабиринта комнат и коридоров. – Que se passe-t-il? Кто к тебе пришёл?
– Мои друзья! – поспешно выпалил Петя.
– Друзья? Это замечательно! – Им навстречу вышла высокая, очень элегантная дама с волосами, уложенными в сложную причёску, в бордовом платье до самого пола, сложно собранном в складки на талии, – в очень красивом платье, отметила Юлька.
– Э… э… это мои друзья, тётя Арабелла, Юлия и Игорь…
Юлька сама не знала как и отчего, но вдруг сделала самый настоящий реверанс. Может, потому, что его частенько приходилось делать героиням прочитанных книг и Юлька, неведомо зачем, упросила бабушку показать ей, что такое настоящий реверанс и чем он отличается от книксена.
– Какое у вас интересное платье, милая Юлия! – тётя Арабелла всплеснула руками. – Немного… смело, вы не находите?
– Это… для карнавала, сударыня. – Игорёк вежливо поклонился. – Я вот тоже…
– Да-да, дорогой Игорь, я заметила, – улыбнулась тётя Арабелла. – Ну не буду мешать, дорогие мои. Но Петя! Отчего же ты не предупредил ни маму, ни меня, что друзья твои намерены нас посетить? Мы распорядились бы насчёт более торжественного обеда. Ну да ничего, сейчас мы с Аришей да Евдокией Петровной что-нибудь придумаем. – И, величественно кивнув, тётя удалилась.
Петя выдохнул и вытер пот со лба.
– Идёмте скорее. Сейчас ещё мама явится…
Он привёл их в роскошную библиотеку, где в эркере стоял самый настоящий телескоп, и, вновь не удержавшись, схватил их с Игорем за руки.
– Господи! Это вы, вы настоящие! Глазам своим не верю!
– Это мы, Петя.
– Но как?..
Юлька с Игорьком переглянулись и принялись рассказывать.
Вскоре, однако, и впрямь явилась мама Пети – дама бледная, словно измождённая какой-то болезнью. Тоже подивилась платью Юльки, выслушала версию с карнавалом, но, в отличие от тёти Арабеллы, принялась расспрашивать – где Игорь с Юлей живут, где учатся, кто их родители, как познакомились с Петей и почему он, Петя, ничего о них не рассказывал?
Тут взмокли все трое. Петя умоляюще воззрился на них, и Игорёк, хоть и весь в поту, не подвёл. С ходу выдал двадцатичетырёхсложное название какой-то гимназии, родители, сказал он, в отъезде, он живёт с бабушкой и дедушкой – институтским профессором. Тут же надо просто говорить с как можно более уверенным видом, сообразила Юлька, если уж врать, так без тени сомнений. Конечно, она не могла назвать ни Смольный институт, ни Павловский – там учились многие из высшего общества и – если верить Чарской – все друг друга знали.
– А я дома учусь, – решилась она. – Вот дедушка Игоря учит. Многому.
А затем, по счастью, её спросили про книги, какие она любит, и Юлька выдала горячую тираду про «Княжну Джаваху», «Другую Нину», «Записки маленькой гимназистки» и другое, что успела прочесть за лето.
Петина мама оживилась.
– Вот и я госпожу Чарскую тоже люблю! Арабелла надо мной смеется, дескать, «несерьёзные книжки», и всё поэтов своих подсовывает. А мне они не
