class="p1">— Чёрт! — Крик вырвался из груди. Алек не узнал своего голоса. Он слился с гудением стен. Кулак встретился с твёрдой поверхностью. Но Алек ничего не почувствовал. Ноги подводили. Алек ухватился за стену, словно она могла удержать его от падения. А сам падал. Всё глубже. И запах отчаяния, сырости и лаванды бил в нос.
Откуда взялась здесь лаванда? Алек поздно подумал об этом. На его плечи уже легли чужие руки. И что-то приятно щекотало лоб. По волосам пробежал ветерок. Он в допросной. Откуда ветер? Неважно. Веки опустились. Её холодные руки больше не пробирали до мурашек. Они приятно остужали пылающую кожу. На языке застыл горький привкус. И костяшки пальцев ныли от удара. По-прежнему не было слёз. Зато мыслей было слишком много. Они вились ленточками-змейками, оставляя за собой тонкий светлый след, и осыпались пеплом. Они летели вверх от танцующего огня и всё равно растворялись и падали обратно, в его пасть.
— Ты меня отпускаешь?
Алек резко развернулся и едва не столкнулся лбами с Майей. Проклятый низкий рост! Эта мысль не исчезла. Одно прикосновение, один взгляд, и от огня остались тлеющие угольки.
Их пальцы переплелись. Алек притянул Майю к себе, коснулся её лба. Её чёлка лезла в глаза. И Алек зажмурился на секунду. Этой секундой воспользовалась Майя, чтобы оставить на его лбу невесомый поцелуй. А в следующий миг Алек уже и не знал, был ли он на самом деле.
Майя отошла к противоположной стене. И совсем глухо прозвучал её голос:
— Я не сбегу.
— Майя…
— Я Шэдоу.
Она обернулась. И Алек увидел Шэдоу, ту девушку с фоторобота с неживыми металлическими глазами.
— Отпустишь? — Она шагнула к двери. И не раздался навязчивый звон. На её запястьях больше не было наручников.
— Отпустишь? — повторили стены.
— Нет, Майя. Поздно.
Она снова коснулась его руки, медленно, не разрывая зрительного контакта, сняла с шеи золотую цепочку, протянула Алеку, мотнула головой и шагнула обратно к стене.
Алек сжал покрепче цепочку, такую же холодную как её руки. И вышел. Щёлкнула дверь. А за спиной звенели мириады неозвученных слов.
— Что там было? — С порога Алека встретили вопросы. Камилла в нетерпении потянула его к столам за рукав. Алек повиновался. Он остановился перед тёмными экранами, от которых так никто и не отошел.
— Она не сбежит. Никакие меры предосторожности не нужны, — сухо отозвался Алек. Он начал с конца. И такой ответ коллег не устроил. Уже Андрей поднялся со скрипучего кресла и, опустив руку на плечо Алека, тихо спросил:
— Что она говорила?
И Алек послушно пересказал, пытаясь уместить безумие в реальные рамки. Но вопреки его попыткам прозвучало ещё безумнее. Услышь где, Алек не поверил бы.
— Значит, ты уверен, что она не будет ни защищаться, ни пытаться бежать? — переспросил Олег, когда Алек закончил. За ним сохранилась роль самого рассудительного сотрудника отдела.
— Абсолютно.
Алек продолжал смотреть на дверь. Это оказалось заразительным. Теперь дверь пронзали семь взглядов. В том, что скоро она откроется, нельзя было сомневаться.
Первым перейти к действию предложил Сеня. Он же оказался впереди всех у двери с планшетом подмышкой. Сеня уже настолько прирос к отделу за эти дни, что стал полноценной его частью. И никто не заметил, что он готов идти в допросную.
— Можем закрывать дело. Собираем документы, отправляем в прокуратуру, — подвёл итог Андрей. И всё равно он поднялся следом за Сеней. И через пару секунд у двери стоял весь отдел, кроме разве что Олега, который возился с архивами.
Плохое предчувствие с каждым шагом по пустому коридору усиливалось. Алек нарочно пропустил коллег вперёд. Подозрительным казалось всё: многозначительные слова Майи, её улыбки, само слово «финал».
«У шоу должна быть резкая концовка». Разве не Майя говорила это? Алек слышал её голос. Может, и говорила, только давно, и другая Майя. Или совсем не Майя.
Ещё одной странностью Алеку казалось, что все вдруг решили идти в допросную. За три года работы здесь он не помнил ни одного подобного случая. Разве не легче было включить камеры и устроить официальный допрос?
— Ты отпустил её?
Сеня отстал от остальных и, подбирая шаг под шаги Алека, пошёл совсем рядом, нога в ногу. Руденко в ответ только пожал плечами и, напротив, догнал коллег. Он ещё не знал, но чувствовал, что в вопросе Сени кроется та же странность, что и во всём вокруг.
Андрей почему-то замер перед дверью. Всё стихло. Алек вслушивался в эту тишину, всматривался в стену, отделяющую его от Майи. Ничего. Словно звук просто выключили, и перед глазами поставили серый пустой экран. Дверь металлическая. Это немного успокаивало. Но ведь не может быть настолько тихо. Только если…
Алек почувствовал, как на его запястье сжались пальцы Ники. Сеня сзади толкнул его плечом. Камилла и Макс одновременно обернулись. Одинаковое недоумение было написано на их лицах. Никто не знал, что произойдёт, когда откроется дверь. Но все чувствовали: финал там, за этой стеной.
— Тенью она больше не станет, — на всякий случай уточнил Алек.
Андрей перевернул в пальцах ключи. Звякнул брелок. И всё снова стихло. А потом Андрей выхватил пистолет, взвёл курок и осторожно одной рукой справился с замочной скважиной. Лязгнула ручка. Андрей отшатнулся, выставил пистолет и только тогда локтем толкнул дверь. В его вымеренных, профессиональных движениях Алек видел только страх.
— Что там?
— Тише.
Голоса раздались уже за спиной. Алек прорвался к двери. Краем глаза он успел заметить, как Андрей опустил пистолет, и замер на пороге. Допросная была пуста.
— Она… — Андрей осёкся, снова вскинул пистолет и открыл дверь нараспашку.
Алек его уже не слышал. Он вбежал в допросную, забыв о всякой осторожности. Зря Макс попытался схватить его за плечо. Алек легко вывернулся. Он остановился у самого стола. Стул был криво выдвинут, словно с него встали совсем недавно. Наручники валялись на полу. И на стене, ровно напротив него, расползалась навечно застывшая тень.
Алек опустил глаза. Под ногами хрустел пепел. И горстка золы лежала в шаге от наручников, у ног тени. А в ней запачканная чёрным смятая бумажка. Руки дрожали. Алек едва развернул её. В глазах рябило. Буквы плыли и сливались. Но Алек прочитал три коротких предложения. Прочитал её голосом в голове слова, выведенные её рукой. Это была первая и последняя её записка…
«Не буду говорить, что так лучше. Так надо. Тени не исчезают в полдень».
Алек вышел из допросной, продолжая стискивать в пальцах записку. Никто не остановил его. Никто и не увязался следом. Алек шёл по
