ученики преспокойно перебегают в Стоегост лизать Кажимерины пятки?
Мотнул головой.
– Ждал я, что всё дойдёт до такого? Нет. Тварь должна была навести немного шороха и прикончить Ольжану. Но Кажимера, как всегда, из всего устроила представление. – Сплюнул. – Ну чё? Легче всем стало? – Сморщился. – Что с лицом, Авро? Я могу тебе последовательно рассказать, как создал эту животину, и ты убедишься, что это такое колдовство, которое мои ученики-салаги ещё не готовы принять.
Грацек поражённо молчал. Йовар подбоченился, указал на него подбородком.
– А ты чего ждал, Грацек? Думал, твой выкормыш бессмертный? – Оскалился. – Когда тот носом крутил на моём подворье и позже, когда вздумал пытать женщину, которая некогда грела мне постель? – Наклонился вперёд. – Может, я и заперт в своём лесу, но я всё ещё чародей, которому и ты, и твои ученики в подмётки не годитесь – и вам никогда не стоило об этом забывать! Особенно когда решились подтявкивать Кажимере.
Пан Авро всплеснул руками:
– Йовар!.. Сейчас же прекрати!
Грацек выглядел так, словно ещё немного – и вцепится Йовару в горло.
– Как ты смеешь…
– Я-то? – Йовар рассмеялся ещё злее. – Многовато на себя берёшь, Грацек! Но знаешь, хотя бы за одно Кажимера должна быть признательна тебе сегодня. – Шутливо ей поклонился. – На месте того парня не оказалась ни одна из её девок.
Лицо Кажимеры было непроницаемым, как у мраморной статуи.
– Я хотел договориться с вами и лгал вам, потому что, когда всё раскрутилось, действительно побоялся за благополучие моей мелюзги. – Йовар фыркнул. – Но чего отпираться теперь? Да, это я. Жалею ли я о том, что поставил вас всех на уши? Ничуть! – Огладил бороду. – Боюсь ли я последствий? Да подери вас бесы! У вас нет ничего, что способно меня испугать.
Он издал по-настоящему разбойничий смешок.
Пан Авро всё ещё надеялся вмешаться.
– Йовар!..
Йовар же расправил плечи и обвёл зал победным взглядом.
Прогрохотал:
– Я складываю с себя обязанности чародея Драга Ложи и главы Дикого двора. Отныне они – сами по себе, а я, так уж и быть, приму любое наказание, которое вы сумеете мне придумать. Ибо я готов поклясться любой земной или потусторонней клятвой: ни один из этих ребят ничего не знал о моих намерениях. Ни одна живая душа в Диком дворе, слышите меня? И если вы решите наказать их, то, значит, просто начнёте избиение невиновных – и тогда-то посмотрим, как на вас отыграются ваши же колдовские законы!
Его голос разнёсся по Тержвице эхом. Ладони Йовара оплело сияние, с рук перебежало на плечи, окружило его всего ослепительными искрами – и разлетелось по сторонам. У Юргена от этого зарябило перед глазами. Захотелось зажмуриться, отвернуться, что угодно – чтобы не видеть мерцающие лоскутья чар, опускающиеся в воздухе, как рваные полотнища.
Повисло страшное молчание.
Юрген судорожно втянул воздух пересохшими губами.
Чары опускались на пол и сморщивались от прикосновения к каменной кладке. Обугливались, превращаясь в пепел.
Лицо Чарны вытянулось и побелело ещё сильнее, отчего она стала похожа на утопленницу. Хранко с Бойей стояли, точно громом поражённые, и Якоб выглядел совершенно потерянным.
Пан Авро горестно смял колпак.
Глупости, хотелось закричать Юргену. Всё не может случиться так.
– Что же, Грацек, – произнесла Кажимера холодно. – Ты хотел получить виновника?
Она устало указала на Йовара:
– Забирай.
* * *
На столе лежала раскрытая книга, толстая, рукописная. На желтоватых страницах поблескивал иофатский алхимический круг. Палец Ольжаны скользил по полю, закрашенному глубинно-синей краской, и по небесным алхимическим символам, выведенным на нём чьим-то юрким пером.
Лале поцеловал Ольжану в затылок.
– Не самая простая система, – признал он. – Но ничего. Разберётесь.
Ольжану смешило, что он до сих пор обращался к ней на «вы» – словно это что-то значило. Хотя Лале говорил, что даже поцелуи ничего не меняли – до сих пор были границы, которые, мол, им не следовало переходить, потому что: «Длани, Ольжана, вы ведь сами всё понимаете». Только Ольжана слушала его вполуха. Она видела, какое довольное у него лицо после любых проявленных ею нежностей, – возможно, никакого будущего у них действительно не предвиделось, однако впервые за долгое время Ольжану устраивало и настоящее.
Они по-прежнему ночевали в разных комнатах, но, если не уставали вусмерть, Ольжана задерживалась у Лале допоздна. Разговаривала с ним или, как сейчас, читала его книги и старательно перерисовывала себе алхимический круг. Ей всё ещё непривычно было видеть Лале уже готовым ко сну – просто в штанах и рубахе, без подрясника, и в такие моменты ей как никогда было просто представить, будто он не башильер. Он закончил укладывать вещи себе в сумку и опустился на кровать. Посмотрел на неё.
– Выдохлись?
– Если честно, да. – Ольжана осторожно закрыла книгу. – На сегодня достаточно.
Лале кивнул. Протянул ей руку, и Ольжана, сжав её, скользнула рядом, на постель. Положила голову ему на плечо.
– Надеюсь, месяц пройдёт быстрее, чем я думаю, – сказала она и зевнула. – Знаете, что я сделаю первым, когда изловят чудовище?
– Что? – Лале рассеянно гладил её пальцы.
– Проваляюсь в кровати несколько суток. Буду лежать и лежать, и не выйду из дома, пока не належусь вдоволь.
Лале издал смешок.
– Хорошее дело.
Ольжана уже собиралась сказать, что пойдёт к себе отсыпаться, как вдруг в окно постучали.
Стук, стук.
У Ольжаны перехватило дыхание – как от любого подобного звука с весны. Она стремительно обернулась, высвободилась из рук Лале и сжала кулаки.
– Тише, – удивился Лале. – Это точно не чудовище.
– Да откуда вам знать? – спросила Ольжана колко.
Через окно никто не ввалился, поэтому она, набравшись храбрости, встала на постель Лале коленями и потянулась к занавескам. Отдёрнула их. Толкнула ставни.
В комнату влетел ворон.
– Ух, Жавора! – Ольжана вновь села на кровать. – Чего тебе?..
И сразу поняла: ворон был необычный. Глаза его переливались, как у зачарованных Хранко птиц. Перья лоснились, и в них чудился синеватый колдовской отблеск.
– Ого, – проговорил Лале сухо. – Это из вашего двора?
– Прошлого двора. – Ворон опустился у ног Ольжаны, и она наклонилась к нему. – Да.
Ольжана узнала этот способ вить волшбу – о, колдовство Хранко ощущались иначе. Искуснее. Тоньше. Но нынешнее сообщение передал явно не он. Чары были наслоены резко, крупными яркими мазками.
– Это от Юргена. – В груди защекотало от нехорошего предчувствия. – Длани, что случилось…
И она коснулась ворона кончиками пальцев. Перед глазами пронеслись вспышки – разговор с Грацеком, нападение чудовища, растерзанное тело Баргата.
Собор, полный народа. Йовар, признавшийся в сотворении Сущности из Стоегоста. А дальше…
Ольжана прижала ладони ко рту.
– Что произошло? – Лале
