Книга Мыслить как Толстой и Витгенштейн. Искусство, эмоции и выражение - Генри Пикфорд

290

Соображениями, изложенными в этом абзаце, я обязан А. Ридли [Ridley 2003].

291

Дж. Робинсон, как и Левинсон, полагает, что мы слышим экспрессивную музыку как выражение эмоций некоего персонажа [Robinson 2005: 320].

292

«Философские исследования», § 527. См. также «Zettel», § 161, § 175, «Культура и ценность»: 420, 423, 458. Уподобление Витгенштейном музыки слышимому проявлению речевых актов развивает Дж. Левинсон [Levinson 2003].

293

См. также «Zettel», § 158.

294

Более подробно я развиваю этот аргумент в еще не опубликованной работе «К вопросу о дизъюнктивистской теории эстетического выражения» («Towards a Disjunctivist Conception of Aesthetic Expression»). Об эпистемическом дизъюнктивизме см. [McDowell 2009].

295

«Культура и ценность» [Витгенштейн 1994, 1: 447].

296

Теория «персонажа» может оказаться востребованной в случае коллективного или спорного авторства. Вспомним, что два толстовских примера успешных произведений искусства – это традиционная крестьянская свадебная песня и шаманское драматическое представление (см. главу 3, раздел 2) – в этих случаях у публики может возникнуть потребность спроецировать для себя персонажа или воображаемого автора.

297

Вопреки мнению Р. Скрутона [Scruton 2004], который утверждает, что Витгенштейн отстаивает исключительно экспрессивность искусства и отрицает, что искусство способно выражать эмоции.

298

«Вот одна из таких возможностей: я слышу, что кто-то пишет картину “Бетховен за сочинением Девятой симфонии”. Я мог бы с легкостью представить себе все, что будет на этой картине. А что, если кто-то попытается изобразить, как смотрелся бы Гете за сочинением Девятой симфонии? Здесь я не сумел бы представить себе ничего, что не выглядело бы неуклюжим и смешным» [Витгенштейн 1994,1:268]. «Познакомившись со стилем композитора, я слышу его мелодию совершенно по-другому. Раньше я мог бы назвать ее, например, радостной, но теперь чувствую, что это выражение великого страдания. Теперь я описываю ее по-другому, ассоциирую ее с совершенно другими сущностями» [Wittgenstein 1982, 1: § 774].