время «Ч — 8 часов 30 минут»
Огнепоклонник
На большом мониторе мелькали кадры боевика. Бегущая камера выхватывала силуэты людей в лабиринтах дома. Едва возникнув в поле зрения, силуэты валились, сражённые очередью. В экран полыхало огнём, то и дело изображение застил густой дым.
— Махди, посмотри сюда!
Пальцы вынырнули под свет монитора и указали на цветные змейки, бьющиеся на дисплее.
— Вижу, — ответил глухой мужской голос.
— Это невероятно, Махди!
— Именно поэтому он здесь.
Скрипнуло кресло, освободившись от тяжести тела.
— Сколько ещё осталось?
— Отрабатываем последнюю вводную. Работает вся группа. Потом реабилитация. Думаю, займёт около часа.
— Хорошо, Ибрагим. Дай мне знать, когда он придёт в себя.
— Слушаюсь, Махди!
Ибрагим хотел встать, но горячая, тяжёлая ладонь легла ему на плечо, удержав в кресле.
* * *
День «Д», время «Ч — 7 часов»
Странник
Горячие иглы воды сверлили кожу, вытапливая усталость из мышц. Первая, вялая волна расслабления прокатилась от ног к плечам. В голове стал густеть ватный туман, и тогда он резко переключил кран. Сверху обрушился ледяной ливень.
Он дал себе замёрзнуть до гусиной кожи, снова пустил кипяток. Огненные струи пробили ледяную броню, сковавшую тело.
Максимов выключил воду. Вышел из кабинки. Бросил на пол полотенце, сел, скрестив ноги. С хрустом потянулся, выпрямляя позвоночник. Замер, вскинув подбородок. Носом протянул монотонную мелодию. Губы раскрылись. Дыхание сделалось лёгким, едва ощутимым.
В сознании медленно утихал бой. Ярко вспыхивали картинки: задымленные комнаты, тёмные силуэты людей, оранжевые всполохи огня и мгновенно распускающиеся алые астры выстрелов.
Тело ещё отвечало на кадры боя, мелькающие под плотно закрытыми веками, нервными толчками, как на удары током. Все слабее и слабее. Потом он стал смотреть на бой, как тысячи раз виденное кино, совершенно равнодушно, зная, что произойдёт дальше и чем все кончиться в финале. Сколько бы вариантов фильма не прокручивалось в его сознании, финал всегда был один и тот же — нырок в темноту. Гулкую, тугую от чёрного ветра темноту. И бесконечное парение над бездной.
Из глубин памяти всплыло лицо Жеки Белобородова.
…Жека поскрёб шрамик на скуле. Хмыкнул.
— Встречают по высшему разряду!
К вертолёту, ещё секущему воздух лопастями, по полю спешили два джипа.
Жека подхватил свой баул и первым выпрыгнул из люка на каменистую землю.
Максимов привстал со скамейки. Но тут из кабины пилотов высунулась голова, круглая и усатая, как у тюленя. Пилот что-то заорал, широко разевая рот.
Пол дрогнул и наклонился. Максимова швырнуло к иллюминатору.
В клубах пыли, поднятой лопастями, он успел разглядеть фигуру Жеки, сжавшегося под ударами ветра.
Вертолёт, завалившись на бок, по дуге стал набирать высоту.
* * *
Максимов отогнал воспоминание. Того Жеки, которого он помнил, больше не существовало. Да и сам Жека уже вряд ли себя помнил. У рядовых исполнителей, обречённых на заклание, стирали личную память полностью. Полная гарантия от провала. Фирменный стиль организации Махди.
Набросил на ещё мокрое тело халат и вышел из ванной.
В небольшой гостиной в кресле сидел, развалясь, Хартман. Небрежно листал книжку в обложке ярко-кадмиевого цвета.
Комната, в которой полчаса назад обнаружил себя Максимов, судя по непроницаемой тишине за стенами и мощной гидравлической двери, тоже помещалась на нижних ярусах подвала здания. Кондиционеры поддерживали комфортный микроклимат. Интерьер соответствовал гостиничным «четырем звёздочкам».
Размах фантазии хозяина подземного царства начинал вызывать у Максимова лёгкое раздражение.
— С лёгким паром, — приветствовал его Хартман. — Тебе ужин принесли.
Он указал на сервированный для одного стол. Верный себе, незримый хозяин бункера велел подать ужин на серебряной посуде. Из-под крышек судков поднимался аппетитный аромат. Ваза была полна фруктов. Стенки хрустального кувшина с апельсиновым соком успели запотеть.
Максимов почувствовал жуткий приступ голода. Нервное напряжение требовало срочной компенсации.
— Очень кстати. А вы?
— Уже ужинал.
— Без компании не интересно.
Максимов завязал узел на поясе. Прошёл к дивану, сбросил подушку на пол, сел, скрестив ноги по-турецки.
— Всегда сидишь на полу?
— Когда нет угрозы отморозить задницу.
Хартман улыбнулся.
— Ты мне нравишься.
— Увы, я не по этой части.
Хартман ещё шире улыбнулся. Максимов отметил, что только у арабов можно научиться так щедро и лучезарно улыбаться
— Могу прислать женщину, — предложи Хартман.
— Если только ту, с механическим голоском. У меня по отношению к ней накопилась масса негативных эмоций. Выхода требуют.
— Молодец! — Хартман захохотал. Отбросил книжку. — Почитаешь на сон грядущий. Завтра расскажешь. Вопросы есть?
— Да. Что это было за кино?
— Выработка рефлексов в условиях, максимально приближенных к реальным. Компьютерный симулятор последнего поколения. Разрабатывался для тренировок лётчиков. Мы его немного усовершенствовали и загрузили свою картинку виртуальной реальности.
— Это я понял. Меня интересует — это наш объект?
— Да. Ты — старший группы. Рефлексы у бойцов для действия на объекте доведены до совершенства. Включая, безоговорочное подчинение командиру группы. Почти на уровне интуиции. Ты должен был это почувствовать в игре.
— Уж почувствовал, не сомневайтесь… И когда наша сборная зомби играет против команды «Сайерет Миткаль»[49]?
Хартман хохотнул.
— Завтра.
Он прошёл к двери. Нажал кнопку звонка. Внутри двери провернулись шестерни, чпокнули вакуумные присоски. Хартман взялся за ручку двери.
— Лично я ничего против иудеев не имею, — бросил ему в след Максимов.
Хартман замер на пороге. Повернулся
